Возвращение Орла. Том 1

– Есть два возражения, – Коля поправил очки (жест очень характерный для уверенных в себе умников), убрал свалившийся на лоб чуб, и Тимофеич в который раз про себя отметил, как похож нестарый ещё Николай Николаевич на зрелого Дмитрия Дмитриевича, не просто внешне, хотя внешне был похож очень, а ещё манерой мэтра, которой у самого Дмитрия Дмитриевича, может быть, и не было. – Первое: если с историей опыты невозможны, то откуда же взялись научные теории, которые без опыта не родятся, однако «их у меня есть»? То есть мы с вами должны признать эти безопытные теории заведомо ложными. Признаём?

– Допустим…

– А если признаём, то скажите, чем моя безопытная теория будет хуже других безопытных теорий? И второе: в истории эксперимент ставит не учёный, а она сама. Революция разве не эксперимент? А наши войны, отечественные и мировые – не эксперименты? И они имеют – да-да, имеют! – требуемые повторяющиеся результаты, только, к сожалению, работа с этими повторяющимися результатами проводится не самим экспериментатором, а ангажированной сворой вражеских интерпретаторов. Как будто вы, безупречный физик, провели блестящий эксперимент, а результаты начала комментировать недолюбливающая всех физиков уборщица Вера Ивановна. Я считаю, что история, особенно наша русская история, вообще есть один великий эксперимент с постоянно, из века в век повторяющимся результатом: всех всегда били и били, в Америку раньше всех колумбов приплыли, Антарктиду открыли, в космос слетали, первую АЭС и первый атомоход построили, а вывод из этих опытов сами видите какой – дураки, лентяи и пьяницы.

– Но это уже не история!

– Вот и я тоже самое говорю: это не история, это физика, ядерная физика, именно ядерная, потому что тут не только взаимодействие и сохранение, но взаимодействия и превращения.

– Обман?

– Почему же обман? Был уран, стал свинец плюс гелиевый шарик да всякий бета-мусор. Какой же обман? Физика. Просто мы её ограничили, спеленали её, как ножку у китаянки, чтоб не росла, и из неё со временем образуется копыто. А надо бы услышать, как там, в ядерной глубине этот уран вопиёт: «Караул, в свинец превращают! Газы из меня пускают! Энергию тырят!». Он же понимает трагедию – обратно из свинца, газа и электронов урана уже не собрать… одно слабенькое утешение, что по количеству свинца можно определить возраст горы. Но природного 235-го чуда не будет! Мы же изучаем процесс превращения урана в свинец, но почему-то игнорируем аналогичный – превращение богов в людей, мол, не наука, не физика… Своего рода энтропия.

– В истории тоже энтропия?

– И в истории, и в биологии… вместо осетра тысяча ершей.

– А по ершам возраст реки определить можно?

– Можно, только при этом не забыть заняться сохранением осетров. Пока они есть.

«Да-а… только перед свинцом придётся хлебнуть радия с полонием», – грустно подумал тогда Тимофеич, а вслух спросил:

– То есть империи обречены по определению?

– По определению, дорогой Валентин Тимофеич, обречено всё. Вопрос времени. Уран, вы же лучше меня знаете, если его не трогать, живёт миллиарды лет – вам мало? А вот если его побомбить, тут уж процесс пойдёт, сами знаете, какой.

– Но это уже вмешательство извне.

– Конечно, уран видит только летящий на него нейтрон, пустившего его человека ему не узреть.

– Хочешь сказать, боги рушат империи из научного интереса?

– Беда с нами, учёными. Боги империи создают, а рушат черти, чтобы от выделяемой энергии в аду было достаточно жарко. Бог растит дерево, а чёрт подкладывает под котёл дрова из этого дерева.

– Ладно, ладно, бог с ним, с чёртом, ты скажи, чего хочешь получить на выходе?

– Хочу рассмотреть реальные процессы, не электронную пыль от них, а невидимую за пылью ядерную суть, простую ядерную суть.

– Думаешь, такая есть?

– А вы, физик-ядерщик, – в особых местах дискуссий Николаич обращался к начальнику на «вы», – разве не знаете, что творящий реальные изменения в веществе нейтрон практически не взаимодействует с электронными оболочками, и атомные характеристики среды – склоки, войны, перевороты – не играют тут решающей роли, во всяком случае, они вторичны. Реальная история – чисто ядерный процесс, только у историков, как у физиков в 19-м веке, нет пока инструментария для его исследования.

– А у тебя есть?

– Нету. Ищу.

– Почему ты вообще предположил, что физические инструменты к истории применимы?

– Разве человечество не часть физического мира? Да, в сложном агрегатном состоянии – жидко-газо-твёрдом, но моделировать можно. Например, государства дружат с дальним против ближнего, и так – пока хватает географии. Ничего из конденсаторов не напоминает? Или империя – большой целый магнит, со всеми его свойствами. Отколется кусочек – враг.

– Хочешь сказать, отделится, допустим… ясно, что бред, но допустим, отделится Украина и что, сразу станет врагом?