Возвращение оракула

Сомнения Сухарева разрешил подошедший к работникам правоохранительной системы полковник Друбич. Он был в Преображенском мундире и со шпагой у бедра. Василий Валентинович уже имел удовольствие пообщаться с этим мрачноватого вида молодым человеком, но определенного мнения о нем пока не составил. Некоторую надежду вселяло в него то, что Кравчинский назвал своего приятеля вменяемым человеком, трезво смотрящим на жизнь и хорошо знакомым с оракулом и методами его работы.

— Вы Сидоров? — спросил у майора Друбич.

— Так точно. — Ваша группа поступает в мое распоряжение. Вот приказ.

Сидоров долго вчитывался в предъявленную бравым полковником бумагу, но никакого изъяна в ней, видимо, не нашел, а потому с готовностью вытянулся в струнку.

— Встретимся в деревне Горелово. А там будем действовать по обстановке.

— Добро, — кивнул Сидоров. — Но у меня мало людей. Лютиков мне выделил только троих.

— Этого вполне достаточно, — вяло махнул рукой Друбич. — Прихватите с собой и Василия Валентиновича.

Сухарев, ожидавший, что ему в очередной раз придется трястись в карете, а то, чего доброго, и вовсе верхом, такому обороту дела был откровенно рад. Нельзя сказать, что выделенная майору Сидорову машина поражала красотой форм, но на первый взгляд это была вполне надежная самодвижущаяся тележка, способная проделать неблизкий путь до села Горелова.

Сухарева в который уже раз поразило равнодушие обывателей к творящимся на улицах их родного города странностям. Ну ладно еще, когда запряженная четверкой лошадей карета разъезжает по городу ночью. В конце концов, разумные люди в это время спят. Но ведь можно же обратить внимание на одетых явно несообразно эпохе служивых, суетившихся во дворе особняка чуть ли не в центре города. Возможно, люди считают, что снимается кино, но не исключено, что прав Кравчинский, и все дело в оракуле, который контролирует сознание сотен тысяч людей. Но в этом случае следует признать, что Сухареву предстоит противостоять интеллекту огромной мощи, таящему в себе огромную опасность. И победа в этой борьбе отнюдь не выглядит такой уж очевидной. А более всего Василия Валентиновича поражало то, что федеральный центр до сих пор не обратил никакого внимания на странные события, происходящие не в такой уж далекой провинции. Когда в один день, а точнее, в одну ночь отправляются на нары чуть ли не все городские и областные руководители, то самое время верховной власти подсуетиться.

Сухарев уже давно не выбирался за город и теперь не без интереса любовался проплывающими за окном пейзажами. Ничего примечательного в них он, впрочем, не обнаружил. А о проселочной дороге, на которую они свернули с асфальтированной трассы, он вообще ничего доброго бы не сказал. Хорошо еще, что в последние дни не было дождей, а ласковое весеннее солнышко подсушило землю, иначе доблестным правоохранителям не удалось бы добраться до нужной деревни. К счастью, природа была на их стороне, а сидевший за рулем старшина Круг-лов отлично знал дорогу. За каких-нибудь четыре часа лихая лайба домчала своих пассажиров до места назначения.

Горелово ничем особенным не выделялось в ряду таких же отдаленных поселений. Во всяком случае, Сухарев, внимательно оглядевший раскинувшиеся на берегу реки усадьбы, ничего примечательного в них не обнаружил. Дома как дома, заборы как заборы, но именно здесь, если верить Кравчинскому, на протяжении столетий правила бал нечистая сила в лице таинственного оракула.

— Где сельсовет? — спросил майор Сидоров у попавшегося навстречу лохматого мужика.

Абориген был не то чтобы пьян, но сильно навеселе и, возможно, по этой причине обрадовался гостям:

— Моя милиция меня бережет. Доблестным сотрудникам НКВД — физкультпривет.

— Хватит кривляться, — строго осадил его Сидоров. — Где власть, спрашиваю?

— Так утекла, — охотно отозвался патлатый и стрельнул в следователя Сухарева наглыми хмельными глазами.

— То есть как утекла? — возмутился Сидоров. — А ну садись в машину, товарищ, показывай дорогу.

— Это мы всегда пожалуйста, — не стал противиться мужик, подсаживаясь в машину. — Значит, тут недалеко. От деревни версты две будет.

Расположившиеся на заднем сиденье Сухарев, Куницын и сержант Остапенко косились на утеснившего их проводника без всякого дружелюбия, но тот, нисколько не смущаясь нелюбезным приемом, продолжал как ни в чем не бывало нести ахинею:

— А я еще вчера Кривцову сказал: ну жди теперь, Костя, гостей. И ведь как в воду глядел. Не может родимая власть оставить нас на растерзание нечистой силы.

— Какой еще нечистой силы? — опешил Сидоров. — Ты в своем уме?

— Так ведь продыху от нее не стало, — хмыкнул Мужик. — За околицу выйти нельзя. Стоит такая псина с горящими глазами ростом с доброго теленка и зубы скалит. Веришь, я как ее увидел, так у меня сердце в пятки и ушло.

— Собака Баскервилей, — усмехнулся Сухарев.

— Вот! — обрадовался мужик. — Вы уже и кличку ее знаете!

— Ты нам лучше свою фамилию скажи.

— Так Митрофанов Иван я, — пожал плечами мужик.