Возвращение оракула

У выхода из здания их ждал «воронок». Такие машины Сухарев видел только в кино. Интересно, кому понадобилось отмывать от пыли истории этот раритет, а главное — для чего? Для пущего эффекта, что ли? Или для устрашения вконец избаловавшихся за последние годы чиновников? Сухарев еще раз пробежал глазами отмеченные галочками фамилии из списка, выданного ему прокурором Лютиковым. Здесь была перечислена вся городская верхушка, включая мэра, вице-мэра и прочих замов.

— Садись, что ли, Василий Валентинович, — предложил следователю майор Сидоров. — Стоишь как лунатик.

Сухарев машинально шагнул к «воронку» и утвердился на его жестком сиденье. За руль сел сам майор Сидоров. Машина тронулась с места и покатила по улицам города, который Василий Валентинович не сразу опознал. Возможно, причиной тому была темнота, лишь кое-где рассеиваемая слабым светом фар и фонарей. Сухарев, обуреваемый служебными проблемами, в последнее время не обращал внимания на уличное освещение, и, выходит, зря. Мэрия в этом аспекте сильно недорабатывала и вполне заслуживала порицания.

— А я давно знал, что он троцкист.

— Кто троцкист? — не понял майора Сухарев. — Лев Игнатьевич?

— Он самый, — хмыкнул Сидоров. — Ничего. Мы это гадючье гнездо враз разорим.

Сухареву показалось, что он либо спит, либо сошел с ума. При чем тут, спрашивается, Троцкий? Или это майор так образно выразился? Нет, слухи были, что мэр Гусляров брал. О его заместителях Василий Валентинович и вовсе не сказал бы доброго слова. Но ведь разговоры — это не повод для ареста. Или уже повод? Неужели поступило распоряжение сверху? Ну, скажем, указ о борьбе с коррупцией? А исполнительный Лютиков, которого хлебом не корми, а дай покомандовать, сдуру бросился этот указ исполнять. У нас ведь так всегда: то тишь да гладь да божья благодать, а то вдруг такой энтузиазм охватывает властей предержащих, что хоть святых выноси. Потом, конечно, спохватываемся — мол, головокружение от успехов. Виновных в излишнем рвении наказываем, и все возвращается на круги своя.

От тряски Сухарев слегка поуспокоился и теперь уже более философски взирал на мир. В конце концов, мэру Гуслярову арест пойдет только на пользу. Посидит в КПЗ ночку, трезвее будет на мир смотреть. А то действительно черт знает что в городе творится — ни освещения пристойного, ни приличных дорог.

У мэра гостей, что называется, не ждали. Лев Игнатьевич в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу растерянно смотрел на ввалившихся в его роскошную квартиру вооруженных хамов. Справедливости ради следует заметить, что Гусляров был сильно под мухой, а потому и не сразу разобрался в ситуации. Зато его супруга, вышедшая на шум, среагировала мгновенно:

— Допрыгался, Лева! Но учти, передачи я тебе носить не буду. Пусть твоя новая краля ноги бьет.

— Какие передачи?! — взвизгнул Лев Игнатьевич. — Ты что, уже совсем свихнулась, мымра?! Вам, собственно, кого, господа?

— Господа за бугром, а мы товарищи, — ввел мэра в курс дела майор Сидоров. — Собирай манатки, контра.

— Но позвольте, — взвился соколом мэр. — У меня неприкосновенность.

— Неприкасаемых у нас нет. И незаменимых тоже. Распишитесь, гражданин.

— Но с какой же стати, товарищи? — приземлился на пол родной квартиры Лев Игнатьевич. — За мной ведь ничего такого не числится. Я ведь даже партбилет сохранил.

— За границей были, гражданин? — строго спросил у мэра Сидоров.

— В некотором роде… Как все…

— Вот всех и доставим куда надо.

— Василий Валентинович, — опознал наконец Гусляров знакомое лицо, — что происходит, ты мне можешь объяснить?

— Указ, — вздохнул Сухарев и развел руками.

— Оттуда? — указал глазами на потолок мэр.

— Оттуда, — подтвердил следователь.

Гусляров растерянно охнул и принялся натягивать штаны. С его пухлого круглого лица не сходили недоумение и обида.

— Что ж они так сразу?! — восклицал он время от времени. — Никто и глазом моргнуть не успел…

— Обыскивать будете? — недобро сверкнула глазами в сторону Сидорова мэрская жена. — Только учтите, здесь все мое. И квартира моя, и мебель моя, и посуда моя. Не говоря уже о золоте, акциях и банковских вкладах. А этот голым ко мне пришел — голым его и забирайте.

— Да, знаете ли, — скорбно вздохнул Гусляров. — Я ведь, можно сказать, не щадя живота своего…

— Пиджак-то вы ему дайте, — попросил мэрскую жену старшина Круглов. — А то он у нас по такой погоде и до расстрела не доживет.

— Вы, молодой человек, шутите, да знайте меру, — вскипел мэр.

— А кто шутит-то? — искренне удивился старшина. — Шлепнем, и делу конец.

Мэр едва успел прихватить пальто и шляпу, как его без церемоний вытолкнули на лестничную площадку.

— Но это же противозаконно! — успел шепнуть Сухареву Гусляров, скорым шагом спускаясь по лестнице. — Они что там, наверху, совсем с ума сошли? Нас же цивилизованное человечество не поймет.