Возвращение (Окончательный вариант)

- Дома одна мать, - предупредил я. - Отца нетрудно вызвать, если он никуда не уехал, но сестра учится.

- Мы уедем часа через два, - сказала Лиса. - За это время все уроки закончатся. Чаем угостишь?

Мы подошли к классу перед самым звонком, но Валентин не стал его ждать, а постучал в дверь и вошел. За ним вошла девушка, а за ней и я, машинально скользнув взглядом по ее фигуре. Наша учительница физики уже была знакома с гостями, поэтому кивнула Валентину, закрыла классный журнал и вышла.

- Я работник Центрального Комитета комсомола Белоруссии Валентин Петрович Дроздов, - представился Валентин. - А это собкор вашей газеты "Пионерская правда" Василиса Юрьевна Белецкая. Следующий урок у вас будет короче на пятнадцать минут, за счет чего увеличится перемена. К вам будет просьба не разбегаться, а ответить на вопросы корреспондента. Давайте, чтобы не терять времени, начнем работать.

- Одну минуточку, - вмешался я. - Наверное, мне самому здесь присутствовать не стоит. И я у вас заберу одного человека, остальных можете мучить. Я буду ждать в коридоре.

Я подошел к своей парте, забрал портфель и сказал покрасневшей от общего внимания Люсе, что нам нужно поговорить. Как раз зазвенел звонок, и мы единственные из всего класса вышли в коридор. Из соседних классов туда же повалили ученики, но возле наших дверей никого не было.

- Мне нужно с тобой поговорить, и от этого разговора будет зависеть вся моя жизнь, - сказал я, сжав ее ладонь в своей. - Ты хотела моей откровенности, и я буду откровенен, хоть и боюсь, что это может изменить твое отношение ко мне.

- Этого можешь не бояться! - ответила она. - Я хочу всю жизнь прожить с тобой, остальное не важно.

- Тогда слушай! - сказал я и минут за десять рассказал самое важное, не упоминая о развале Советского Союза. Всему свое время, а ей тогда легче было поверить в инопланетян, чем в это.

- Чужие песни это такие, как ты пел для меня или у Светы?

- Да, я их знаю не одну сотню, только не все можно петь. Если изменится будущее, многие из них просто не будут созданы, потому что изменятся судьбы написавших их людей. То же самое и с книгами. По сути, это воровство, поэтому мне самому неприятно так поступать. Я хотел действовать со стороны, чтобы обо мне никто не знал, но нужно было как-то прикрыть свои записи, поэтому я и взял одну небольшую и далеко не лучшую повесть. А теперь за меня возьмутся всерьез и начнут лепить идеал для подражания. Остаться в тени уже не получится. Если я начну реализовывать свой план, меня будет не так сложно найти.

- Ну и что? - подняла она на меня глаза. - Ты же не делаешь ничего плохого! Наоборот, хочешь всех спасти!

- Ты должна понимать, что в руководстве страны есть самые разные люди. И руководствуются они не только интересами государства, но и своими собственными. И не у всех из них чистые руки, да и интересы государства каждый понимает по-своему. А я слишком много знаю всяких секретов, и государственных, и их личных. Если я буду обычным мальчишкой, я могу просто бесследно исчезнуть.

- Тогда прославься! - сказала она. - Ты же сам сказал, что все изменится и многого из того, что ты хочешь использовать, не будет! Если ты боишься, что я тебя из-за этого разлюблю, то зря! Буду женой великого человека. Ведь буду?

- Мне тебя прямо сейчас при всех поцеловать? - спросил я. - Или подождешь до вечера?

- Влепят кол по поведению и вызовут родителей! - счастливо засмеялась она. - И рассадят на разные парты. Хотя можешь и поцеловать, в коридоре уже никого нет.

- Точно! - я с удивлением осмотрел пустой коридор. - Честное слово, не заметил звонка! Но целоваться не будем, по тебе сразу все видно. Я сейчас уеду с гостями, а вечером к тебе прибегу. Заодно познакомишь с родителями, а то я их только видел издали. А сейчас иди в класс и постарайся даже намеком не выдать то, о чем теперь знаешь, а я их подожду здесь.

Я не догадался позвонить маме из учительской, это сделал директор, поэтому, когда мы подъехали к дому, отец уже был в квартире и помогал маме готовить стол к приему гостей. На этот раз я настоял, чтобы водитель пошел вместе с нами.

- Вас как зовут? - спросил я его. Сергеем Александровичем? Ну, а я Геннадий. Нечего вам гонять обогреватель, пойдемте в квартиру. Здесь вашу машину никто не угонит.

В квартиру он пошел, но перед этим закрыл дверцы. Мама редко готовила на один день, и нам всем хватило обеда, к которому Валентин добавил привезенные из Минска пирожные. После того как поели, родителей с полчаса мучили вопросами обо мне, а я все это должен был слушать. Ничего, я отыгрался потом, когда меня попросили взять гитару. Отыгрался и в прямом, и в переносном смысле. Песню "Песняров" я уже разучил полностью.

- Песни партизан, алая заря, молодость моя, Белоруссия! - допел я, и установилась мертвая тишина.

- Что это было? - минуту спустя спросил Валентин.

- Да, нам ты такого не пел, - сказала мама. - Хотя, кажется, наигрывал что-то похожее.

- Естественно, - пожал я плечами. - Это моя новая песня.

- Так ты сочинил и стихи, и музыку? - поразилась Лиса.