Возвращение (Окончательный вариант)

- Думаю, это один из тех немногих случаев, когда они говорят правду, - сказал я. - В Египте если и был порядок, то только во времена фараонов. Продажный и жадный до денег народ. Им нужно помогать, но при этом обязательно одной рукой держать за горло. Мягкости они не поймут и примут ее за слабость. А наши вообще много средств разбазаривают на помощь. Вьетнаму - это понятно. Там, кстати, действительно очень дружелюбный и работящий народ. Если этим помочь, рано или поздно отдадут все долги. А с арабами или с Африкой нужно быть осторожней, иначе просто выбросим деньги на ветер. Я все подробно расписал, как только отреагируют? Ладно, нечего здесь об этом болтать. Люсь, тащи гобелен в тень, а то останемся без шкуры. Это тебе не московское солнце.

Следующий день отдыхали на том же месте, а в пятницу пошли на городской пляж, взяли напрокат лодку и вволю наплавались и накупались. Утром в субботу прихватили купленные в Москве подарки и направились в порт на девятичасовую "Комету". За полчаса до ее прибытия купили билеты и подошли к причалу.

- Съездим в Таганрог, а потом отдыхайте с матерью, - сказал нам отец. - А я с дедом хоть немного порыбачу.

- Не компанейские вы люди, - сказал я. - Смотрите, Сергей пришел. Вот выпала человеку работа. Знает, что почти наверняка колотится зря, а выполнять все равно нужно. Интересно, что он о нас говорит своим коллегам?

- Может вообще ничего не говорить, - высказался отец. - У них любопытство не поощряется. Есть указание сверху - выполняй.

Вскоре из-за поворота реки появилась "Комета", которая быстро приблизилась и подошла к причалу, осев в воду. Несколько пассажиров вышли на пристань, а мы по перекидному трапу зашли на борт судна. Простояли минут пять, после чего отвязали канат, оттолкнулись от причала и включили двигатели.

- Пойдемте в носовой салон, - предложил я. - Там слабо слышен шум двигателей.

- А если постоять на открытой палубе? - спросила Люся. - Я еще никогда на таких не ездила, интересно!

Родители ушли в носовое помещение, а мы остались. Двигатели взревели, судно ускорило ход, поднимаясь над водой, а сзади вырос столб брызг.

- Здорово! - закричала жена, хватая меня за руку. - Вот это скорость!

Косу она уже давно не заплетала, просто отбрасывала волосы на спину, и сейчас сильный ветер трепал ее гриву, заставляя напрягать мышцы шеи. Это было красиво, но она быстро устала, и мы тоже зашли в салон. Скоро берега Дона разошлись, впереди была только вода.

- Залив, - сказал я. - Плыть еще сорок минут, и ничего интересного не будет. Садись и отдыхай.

- Ты слышал, что утром передали о смерти Малиновского? - спросил своего соседа один из сидящих впереди.

В моей реальности он умер тремя месяцами раньше. Жаль, что я не сообщил всех подробностей его болезни раньше, просто не подумал. Хотя все равно в его возрасте, скорее всего, это было бы бесполезно, разве что протянули бы еще пару месяцев.

Может быть, нас за время отпуска кто-нибудь и узнал, но подошли только сейчас в "Комете".

- Извините, - обратился к нам представительного вида мужчина. - Это не вы?

- Нет, - ответил я. - Это не мы, вы обознались.

- Что за ерунду ты ему ответил? - спросила жена, когда растерянный мужчина уселся в свое кресло.

- Каков вопрос, таков и ответ. Да и нет у меня желания с ним беседовать. Смотри, показался Таганрог.

Из порта в город ехали автобусом, потом пересели на трамвай. В двенадцатом часу мы поднялись на второй этаж к квартире, в которой жила семья Богданчиковых. Почтовую открытку на этот раз не посылали, поэтому наш приезд оказался сюрпризом. Как я и ожидал, известие о моей женитьбе повергло их в шок. Украинская родня восприняла эту новость гораздо спокойней.

- Ничего не понимаю! - сказала тетя Вера. - Какая свадьба, когда им только шестнадцать лет?

Я молча достал из сумки свидетельство и отдал ей в руки. Взяв в руки документ с печатью, она как-то сразу успокоилась.

- Нам пошли навстречу, - пояснил я. - В самом скором времени будет принят закон, в котором допускается брак с шестнадцати лет. Нас предупредили, что лучше пока о свадьбе не распространяться, поэтому вам никто ничего не писал.

- Раз разрешили, значит, все законно, - сказал дядя Миша. - Это дело нужно перекурить. Я сейчас вернусь.

- Не могу поверить, что ты теперь женатый человек, - растерянно сказала моя двоюродная сестра Наталья.

- Ты знаешь, я тоже к этому так и не привык, - засмеялся я. - Хватит нас обсуждать, время еще будет. Принимайте лучше подарки. Покупали от чистого сердца, надеюсь, вам всем подойдет.

Мы раздали подарки, после чего Наталья увела жену в меньшую комнату, где они вдвоем шушукались, наверняка обмывая мне косточки.

- Так и курит? - спросил я тетю Веру, имея в виду ее мужа. - Меня все-таки три года у вас не было.

- Еще хуже, - вздохнула она. - По полторы пачки в день.

Курил дядя Миша на улице, но после возвращения находиться рядом с ним было... некомфортно.

- Он всегда так курит? - спросила меня жена, когда Михаил в третий раз ушел перекуривать.