Возвращение неправильного попаданца

Что, не помогло? Так, эту полосу убираем, она лишь утяжеляет конструкцию, попробуем подкосик вот тут… Теперь ты, Гюрин. Фитха – в хвост. Задание то же.

Чепуха сущая: каких-то четыре попытки, и вибрации больше не ощущается. Но все же я настоял: скорость, ребята, более двухсот сорока не держать.

Хорот, несколько уязвленный таким ударом по репутации, поинтересовался:

– А потом, когда ребята вернутся, можно еще попробовать изучать?

– Не можно, а нужно.

Через неделю начался сезон штормов. Между делом опробовали бортовой туалет и улучшили его герметичность. В результате запах стал почти незаметным. Еще через две недели уже ничего тренировочного в голову не приходило.

Отбытие состоялось самым ранним утром: сразу после рассвета. Мне осталось лишь отдать предполетный приказ:

– Всё, ребята, можно лететь. Готхар!

Блондин стал по стойке «смирно».

– Назначаетесь исполняющим обязанности командира самолета! Гюрин!

Все же бывший рядовой лучше знал устав:

– Я!

– Будете вторым летчиком! Фитха!

Круглая девичья мордочка с большим трудом удерживалась от горделивой улыбки.

– Назначаетесь третьим летчиком!

Улыбка все же прорвалась.

– Порядок вахт в полетном задании, порядок связи – там же. Первой за штурвалом Фитха, потом Гюрин, далее Готхар. Удачи!

Объяснять суть выражения «ни пуха ни пера» было уже некогда. Поэтому оно не прозвучало.

Другая сцена, которую я видеть никак не мог

Рыжая летчица старательно притворялась, что для нее взлет с четырьмя людьми на борту – дело обыденное. Готхар скучающе глядел в иллюминатор, то же самое делал и Хазир. По правде говоря, зрелище не было захватывающим: самолет уже вошел в облачность. Гюрин находился при исполнении: одним глазом он поглядывал на напарницу, другим – на приборную доску. На время первой вахты ему предстояло исполнять обязанности штурмана и радиста, а в чрезвычайной ситуации – и летчика.

Самолет набирал высоту. Предвидя холод, командир приказал всем облачиться в теплую одежду. Люди уже оделись и заняли свои места, когда машина пробкой выскочила из облаков.

– Курс двадцать два, – скомандовал Гюрин. Излишнее распоряжение: самолет летел именно по этому азимуту. Но устав предписывал вахтенному пилоту надлежащий ответ:

– Есть курс двадцать два. Высота две тысячи триста пятьдесят, скорость двести двадцать пять. Находимся над водой.

Вахтенный штурман еще раз скользнул взглядом по приборной доске. Это было не попыткой придраться, а всего лишь небольшой проверкой.

Облака проплывали внизу. Гюрин покосился на часы: через двадцать три минуты сеанс связи.

Глава 38

То, что со связью будут проблемы, предвиделось. Наши радиоспецы постарались как-то это компенсировать назначением не только регулярных, но и экстраординарных, а также аварийных сеансов связи.

Но первые три сеанса показали, что все идет штатно. На четвертый раз связь вообще не установилась.

Разумеется, это было предусмотрено. Самолет вызывали неоднократно в неурочные часы – эфир молчал. Точнее, трещал и хрипел.

Через четыре часа нервотрепки сигнал пробился. Радист прибежал ко мне с текстом: «Идем над облаками. По счислению осталось два часа до побережья».

Не через два, а через три часа связь неожиданно для всех установилась превосходно.

– Говорит самолет, говорит самолет, вызываю аэродром. Как меня слышите? Прием.

Мы сочли, что даже если радиообмен перехватят, то позывные все равно останутся непонятными.

– Говорит аэродром. Доложите обстановку. Прием.

– Перевалили через горный хребет. По нашим расчетам, через полчаса стемнеет. Ищем место для посадки. На местности пока не определились. Конец связи.

Сцена, которую я видеть никак не мог

Экипажу самолета-разведчика просто повезло. Перед самым закатом развиднелось. Стало по крайней мере ясно, что за пределы Черных земель ушли, поскольку показались зеленые пятна. Более того: Гюрин с Готхаром одновременно обнаружили внизу дорогу. Засим вахтенный пилот начал добросовестно нарушать устав:

– Готхар, прими управление.

– Управление принял.

– Ищу место для посадки.

Пауза.

– Вижу место для посадки. Распадок на азимуте один, поляна, за ней ельник.

Гюрину накрепко вбили в голову, что еловые заросли – лучший друг разведчика. Готхар, разумеется, этого не знал, но полностью доверял напарнику в подобных вопросах.

– Снижаюсь.

Не прошло и десяти минут, как самолет коснулся земли и пару раз качнулся на амортизаторах. До молодых елочек оставалось не более двадцати ярдов. В полутьме казалось, что между их ветвями царит непрогляднейшая чернота.

– Замаскировать надо.

– Я подниму машину.

Готхар знал пилотское дело. Тяжелый (по здешним меркам) самолет неслышно приподнялся над землей примерно на половину ярда. Даже Фитха с ее небольшим весом без усилий двинула аппарат в сторону зарослей. К тому же ей помогли все наличные свободные руки.

Через еще десять минут самолет нельзя было бы заметить даже днем. Гюрин не поленился нарубить ветвей и прикрыть его со всех сторон.

– А ведь свет зажигать нельзя. Через окна будет видно.