Возвращение некроманта. Том 2 (СИ)

Теперь смотри, мелкий паршивец. Я умею не только кулаками махать, но и словами жонглировать, как адвокат дьявола.

— Генрих утром в грубой форме утверждал, что меня приняли в Императорский Класс только из-за склонностей, без таланта. — Мои слова вырывались с поддельной горечью разочарования. — Я решил, что этому надо положить конец.

Генрих стоял, как рыба на льду, молча открывая и закрывая рот. Ага, вот как я использую его собственные слова против него.

Святогор был удивлен не столько смыслом моих слов, сколько тем, как я их формулировал. Мои слова звучали серьезно и складно.

— В итоге я сказал Генриху, что ученикам не следует сомневаться в решениях приёмной комиссии академии. Возможно, я слишком резко спросил у Генриха, не является ли он начальником комиссии, на что он, естественно, ответил нет.

Думал, что этим дело закончится, но, видимо, Генрих почувствовал себя обиженным, что я проигнорировал его замечание. «Ты начальник комиссии, отвечай, придурок?» — примерно так я ему сказал.

Директор прямо так и раскрывает глаза от удивления, а я, несмотря на его удивление, продолжаю свою историю:

— Так вот, после того, как мы вылезли из учебки по физкультуре, этот парень подкатил ко мне в раздевалке и предложил попробовать настоящие «исконно скрепные люли». Я ему честно сказал, что нет, мне это не интересно.

Видимо, он планировал меня физически задавить в ответ. Несколько раз сильно толкнул меня, при этом спрашивая, как я мог посметь ему так говорить, ведь он, мол, важный петух из знатной семьи. Генрих, ты признаешь, что говорил такое?

На мой вопрос Генрих, с красным от ярости лицом, начал кричать:

— Ну, это не совсем так, я просто его чуть-чуть толкнул! А этот парень меня ударил!

— Да, я тебя ударил, но не из-за того, что ты меня толкнул.

Чувствуя, что разговор скатывается в ещё больший бардак, Святогор поднял руку:

— Стоп, а что вы имели в виду, когда сказали, что он подрывает авторитет академии?

Он смотрел на меня, словно говоря: «Не пытайся меня обмануть».

— Когда Генрих меня толкнул, он сказал, что это какая-то чушь, что такой как я смог попасть в Императорский Класс. Потом спросил, сколько заплатили мои родители, чтобы сюда пробраться. Сказал, что всем понятно, что они подкупили приёмную комиссию, и моё поступление — это мошенничество.

С каждым моим словом Генрих все больше бледнел. Видимо, он думал, какого черта я так разговариваю. Но я шел до конца своего замысла. Да, я немного нервничал, стоя перед взглядом директора Святогора. Но, черт возьми, начал — дойду до конца.

— Я могу еще пережить пару шуток в свой адрес, но когда Генрих стал наезжать на академию, он коснулся не только меня. Это как будто нашу школу, гордость Империи и вообще лучшее учебное заведение в мире поставили под сомнение.

Я смотрел прямо в глаза директора Святогора.

— Иными словами, он подвел под сомнение не только решения академии, но и честь Российской империи. И я не мог просто так это проигнорировать. Так что я, немного потерял контроль и извините за это, директор.

Директор был настоящим патриотом, это было его основной чертой. Он даже перешел на «ты», несмотря на титул принца:

— Ты правда сказал такое, Генрих фон Альберт?

Генрих стоял, словно курица на отмели, и попросту не знал, что сказать.

— Я задал тебе вопрос. Это правда, что ты распространяешь слухи о том, что наша академия — порочна и продажна?

— Но… но… это… это…

— Да или нет. Я не хочу слушать твои отговорки, выбирай одно.

Хоть гнев Святогора был направлен не на меня, но я все равно чувствовал, как сгущаются грозовые тучи.

Директор Святогор, такой патриот, что его гордость за Империю и академия просто зашкаливает. Но если дело касается подрыва чести и достоинства его любимой академии, то тут он взрывается, как бомба.

Так что неудивительно, что он остался в ступоре из-за ученика, который два раза в день открыто поднимал сомнения в решениях академии. Конечно, я не раскрыл все детали, дело было серьезное.

На самом деле, можно легко сделать из любого человека мирового злодея, правильно трактуя его слова, даже если он ничего не сделал. Нужно лишь умело направить в нужное русло. Кто владеет вниманием и умом, тот всегда контролирует страстями и интригами.

Проблема остается проблемой, пока на нее не обратят внимание. Все слова можно исказить так, чтобы они звучали как проблема. И сделать ее вселенской трагедией. Это как лавина, которая сметает все на своем пути. Или как извержение вулкана, которое превращает крохотный камешек в гору. После извержения не остается ничего, кроме пепла и почвы.

Святогор сначала был готов простить нам драку, не вникая в детали. Ведь, по его мнению, драки среди учеников — это норма, обычное явление в Императорском Классе.

Но после моих слов он отпустил меня с миром, а Генриха оставил. И при этом отметил, что, кажется, у меня есть талант, которого раньше не замечали. Он имел в виду, что я говорю не так, как ребенок. Но кому это важно? Святогор вряд ли поверит, что внутри меня уже старик.