Возвращение Ктулху

Выронив оказавшийся фактически бесполезным карабин, я стремительно помчался по коридору, шаг за шагом оставляя позади врагов рода человеческого, и непрестанно вспоминал молитвы, которым меня учили родители (со стыдом признаюсь, что в юности я без особого рвения относился к этим урокам). Помню, я не очень связно бормотал что-то вроде: «Царь Небесный, Утешитель Дух истины, везде находящийся и все наполняющий, источник всякого блага и Податель жизни, приди и поселись во мне, и очисти меня от всякого греха и спаси, Благий, душу мою». Не знаю, к месту ли были эти слова, но, когда впереди забрезжил свет, сулящий выход из проклятого подземелья, я чуть не расплакался от радости. Из груди вырвались восторженные крики, спасение казалось все ближе и ближе… Еще немного, считаные шаги…

Только чудом я не потерял сознание, когда буквально в ярде за спиной у меня раздалось омерзительное карканье, едва напоминающее человеческий смех. Ах, это извечное губительное желание всех беглецов — обернуться и посмотреть, где находится преследователь. Это желание подвело и меня. Я резко оглянулся и увидел ненавистную рожу человекопаука, искривленную в подражающей улыбке гримасе. Моего мимолетного промедления хватило монстру, чтобы сбить меня с ног всей своей тяжелой тушей. Попутно он очень сильно ударил меня лапой по боку, нанеся глубокий, обильно кровоточащий порез. От дикой боли я на мгновение замешкался, а злобная тварь продолжала яростно атаковать и вгрызлась мне в левое запястье. К счастью, его разбитые пулями зубы соскользнули, оставив лишь большую царапину, но из-за сильного рывка моя кисть оказалась вывихнутой. Почти парализованный нестерпимой болью, я все-таки собрался с силами и предпринял последнюю попытку сопротивления. За поясом у меня находился охотничий нож, который я правой рукой всадил пауку в горло, а когда его шея неестественно выгнулась и клацающая пасть отвернулась от моего лица, всунул ему в рот фонарь. Продолжая непроизвольно щелкать пастью, пришелец раздавил его и поперхнулся металлическими обломками.

Эта короткая пауза дала мне возможность выползти из подземелья в подвал, где моим союзником был солнечный свет, уже ярко заливавший через окошко почти все помещение. К моему большому сожалению, в подвале не было ни одного предмета, который можно было бы использовать в качестве защиты, и я с досады лишь запустил в копошащегося внизу паука увесистыми обломками кирпичей. На него это не произвело впечатления, зато я с тревогой заметил, что он уже избавился от ножа и лезет к выходу. Свет его, безусловно, раздражал, но не в такой степени, в какой мне бы хотелось. Я в отчаянии бросился по лестнице наверх, на первый этаж церкви (слово «бросился», впрочем, вряд ли было применимо ко мне — слава богу, лестница была не отвесной, а довольно пологой, иначе, вероятно, я бы не смог проползти). Чудовище хоть и не так резво, как в подземелье, но все же очень упорно преследовало меня, правда, уже заметно припадало на одну раненую лапу. Оставляя после себя две полосы — одна красного, другая оранжевого цвета, — мы тащились по грязному полу, и расстояние между нами мало-помалу сокращалось.

Добравшись до двери, я с ужасом убедился, что оставшихся у меня скудных сил не хватает, чтобы повернуть ее на проржавевших петлях. Я несколько секунд безуспешно толкал ее, пока наконец меня не потряс страшный удар в бедро нетронутой ноги. Паук проткнул меня своей остроконечной лапой, однако вызванный новой болью стресс породил в организме удвоенный порыв усилий, который позволил мне открыть дверь. С губ моих сорвались слова еще одной всплывшей в памяти короткой молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, по молитвам Пречистыя Твоея Матери и всех святых, помилуй меня!» И тут через открывшийся проем в здание с лаем и рычанием ворвался Рэй. Благородное животное бесстрашно кинулось на выручку своему хозяину и вцепилось в горло монстра, из которого непрерывной струей потекла оранжевая слизь. Я кое-как оторвался от паука, занятого битвой с собакой, и полез к ограждающему колокольню забору. Конечно, мне было очень жаль оставлять четвероногого друга один на один с разъяренным чудовищем, но я надеялся, что ему удастся благодаря своей верткости избежать тяжелых ранений и оторваться от врага.

Доползя до ограды, я только тогда вспомнил, что мы оставили на ней замок, а значит, придется перелезать через забор. В нормальном состоянии я без малейших стараний перепрыгнул бы через него, но теперь невысокая ограда казалась неприступной крепостной стеной. В отчаянии я уткнулся в нее головой и дрожащими пальцами сжал металлические прутья.