Возвращение королевы

Корин как будто смутился при этом вопросе. Возможно, он думал, что холодное представление Нирина уже само по себе было объяснением.

— Мой отец, король, умер. Теперь король я. — Он взял ее руку в свои грязные ладони и безуспешно попытался выдавить из себя улыбку. Взгляд молодого человека не отрывался от яркого родимого пятна, похожего на лужицу пролитого вина: пятно стекало от уголка ее рта к плечу. — Мне нужна супруга. Ты родишь наследников Скалы.

Налия рассмеялась ему в лицо. Она только и смогла вымолвить в ответ: «А Нирин не возражает?» Сбитая с толку, девушка не могла осознать, что ее любовник и защитник предал ее.

Корин нахмурился.

— Когда лорд Нирин защищал и прятал тебя, он руководствовался пророчеством, чтобы ты могла исполнить свое предназначение.

«Но он был моим любовником! Он обладал мной бесчисленное множество раз!» Налия пыталась выкрикнуть это в лицо Корину, думая, что это единственный способ спастись от чудовищного бесчестья. Но не смогла выговорить ни слова, даже шепотом. Ледяной холод сковал ее губы, пополз к горлу, потом охватил ее сердце и живот и наконец пролился в ноги, где на мгновение превратился в нечто горячее — как поцелуй раскрытых губ возлюбленного. Налия задохнулась и покраснела, но язык все так же не повиновался ей. На нее явно были наложены какие-то чары. Но как? И кем?

Неправильно ее поняв, Корин поднес руку Налии к губам. Его шелковистые черные усы коснулись ее кожи, и это было совершенно не похоже на прикосновение медной бороды Нирина.

— Мы поженимся по всем правилам, моя госпожа. Завтра я приду к тебе со жрецами.

— Завтра? — выдохнула Налия. Голос вернулся к ней, хотя и звучал очень слабо. — Так скоро?

— Времена нынче неспокойные. Позже, когда все утрясется, мы, возможно, устроим настоящий свадебный пир. А пока главное, чтобы наш ребенок имел все законные права.

«Наш ребенок». Так, значит, она была всего лишь королевской племенной кобылой. Впервые за свою не слишком долгую жизнь Налия почувствовала, как в ней закипает настоящий гнев.

«Твой друг Нирин столько раз лежал в моей постели, что мне и не счесть!» Как ей хотелось выкрикнуть в лицо Корину, но снова ледяной холод сковал ее губы и остановил дыхание. Она прижала ладонь к безмолвному рту, и слезы разочарования хлынули из ее глаз.

Корин отнес ее состояние на свой счет, и Налия увидела в его темных глазах искреннее сочувствие.

— Пожалуйста, не плачь, госпожа. Понимаю, все это очень неожиданно. — Он встал и брякнул, добавив еще больше горечи в ее сердце: — Я тоже не свободен в своем выборе. Но мы должны думать о Скале.

Оставшись одна, Налия укрылась одеялом с головой и зарыдала. У нее не было ни родных, ни защитников, ни друзей, к которым она могла бы обратиться за помощью.

В ту ночь она долго плакала, прежде чем наконец заснула на мокрой насквозь подушке. На рассвете она проснулась, в комнате никого не было, а слезы иссякли.

Налия подошла к восточному окну и посмотрела на медленно светлеющее небо над Внутренним морем. Стражники с красными ястребами на плащах стояли в карауле на стенах внизу, а живые птицы свободно парили вдалеке в потоках утреннего ветра.

«А я никогда не была свободной», — осознала вдруг Налия. Ложь, подлая ложь окружала ее всегда, а она верила всему, счастливая, обманутая дурочка. Гнев, охвативший ее прошлой ночью, вернулся с новой силой. Если ей некого позвать на помощь, значит, она должна сама о себе позаботиться. В конце концов, она давно не ребенок. И не позволит дурачить себя.

Вене и Алину пока не позволили вернуться, так что Налия оделась сама и направилась к письменному столу. Если она не в силах сказать принцу правду, она напишет ему письмо.

Но тот, кто заколдовал ее, был весьма умен. Рука Налии застывала над листом бумаги, а чернила на пере высыхали при каждой новой попытке написать хоть слово. С испуганным вскриком Налия отшвырнула перо и отошла от стола. С самого раннего детства Нирин часто рассказывал ей истории о могущественной магии, но сама она никогда не видела ничего более впечатляющего, чем обыкновенные фокусы на праздничных представлениях. А теперь она почувствовала силу проклятия на себе. Налия снова попыталась произнести нужные слова — здесь, в тишине собственной спальни, в полном одиночестве: «Король Корин, я не девственница!» Но ни слова не сорвалось с ее губ. Она опять подумала о том странном ощущении, которое захватило ее, когда она пыталась сказать Корину правду… и как это ощущение пронеслось по всему ее телу…

— Ох, Дална! — прошептала она, опускаясь на колени. Сунув дрожащие пальцы под рубашку, она ощупала себя… и в ужасе всхлипнула. — Создатель, пожалей меня!

Она действительно была проклята, она снова стала девственницей. Вот тогда-то она и подумала в первый раз о том, чтобы выйти на балкон и прыгнуть вниз.

Старая кормилица и паж так и не вернулись, вместо них к ней приставили старую морщинистую Томар, чтобы та служила Налии и составляла ей компанию.

— Где мои слуги? — гневно спросила Налия.