Возвращение Конана

форта Бакла. Теперь он оказался на куче прелой соломы в темной сырой камере. Варвар попытался изменить положение тела и услышал лязг цепей, сковывавших его запястья и лодыжки. Цепи тянулись к массивному выступу на стене. Из одежды на Конане осталась только набедренная повязка. Голова раскалывалась, язык не мог прикоснуться к горящему нёбу, варвар чувствовал сильный голод и жажду. Очень досаждала боль в голове. Конан прорычал громоподобным голосом:

- Охрана! Я умираю от голода и жажды, принесите мне еды и питья! Кто-нибудь есть в этом проклятом месте?!

Через некоторое время раздался звук шагов - и толстый тюремщик появился по другую сторону решетки, закрывавшей вход в камеру:

- А, собака, проснулся! Знаешь ли ты, что находишься в подземной тюрьме короля Ездигерда в Аграпуре? Вот пища и вода. Подкрепись перед встречей с королем.

С этими словами он просунул в камеру каравай хлеба и маленький кувшинчик воды, потом зашагал прочь, злорадно хихикая. Голодный киммериец накинулся на еду. Громко чавкая, он проглатывал большие куски черствого хлеба, запивая водой. Он не опасался яда: если бы король хотел убить его, то сделал бы это давным-давно - ведь Конан долго лежал без сознания и был совершенно беспомощен.

Он стал обдумывать, как выпутаться из неприятною положения, в котором так опрометчиво очутился. Конан находился в руках самого непримиримого из своих врагов. Не так давно король Ездигерд предлагал баснословную награду за голову Конана. Множество раз на варвара совершались покушения; нескольких подосланных убийц Конан прикончил своей рукой. Стойкая ненависть Ездигерда только возросла, когда киммериец завладел аквилонским троном. И вот теперь, благодаря женской хитрости, Конан оказался в руках своего безжалостного врага. Любой человек на месте киммерийца впал бы в отчаяние- но только не Конан!

Реально оценивая положение, изобретательный ум варвара с полным спокойствием искал выхода из создавшейся ситуации, обдумывая различные планы освобождения и мести. Глаза пленника сузились, когда раздались тяжелые шаги в коридоре. Прогремели отрывистые слова команды, и шаги смолкли. Через решетку Конан смог разглядеть охранников с кривыми саблями в руках. Двое из них держали наизготовку тяжелые руки. Высокий, дюжий офицер, одетый в позолоченный панцирь, стоял чуть поодаль. Конан узнал в нем дикого Ардашира, который резким и грубым голосом отдавал команды:

- Шапур и Вардан! Надежно свяжите варвара и набросьте ему на шею петлю! Стрелки, быть наготове!

Двое солдат, выполняя приказ, вошли внутрь камеры. Один из них нес бревно в шесть футов длиной и несколько дюймов толщиной, другой - толстую веревку. Ардашир не отрываясь следил за киммерийцем. В его глазах сверкало злорадство, а пальцы непроизвольно подергивались от желания ударить, но, обладая железным самоконтролем опытного офицера, туранец сдерживал себя. Губы его искривились, и слова вырвались со свистом:

- Одно малейшее движение, варварская собака, - и твое сердце познакомится с искусством моих стрелков. Я дорого бы заплатил за возможность самому убить тебя, но ты предназначен королю, который превратит тебя в кусок мяса!

Голубые глаза Конана холодно смотрели на бешенство офицера, на солдат, привязывавших бревно к его плечам и стягивавших ему руки. Без видимых усилий Конан напряг мускулы на руках, так что веревки оказались натянуты гораздо слабее, чем думали его тюремщики. Охранники разомкнули кандалы. Конан прорычал:

- Вы, туранские псы, когда-нибудь попадетесь мне. Вот увидите!

Лицо Ардашира совершенно исказилось от ярости, и он сплюнул.

- Посмотрим, краснорукая крыса! Королевские палачи изобрели кое-что такое, от чего кричит даже душа! Скоро они примутся за твои косточки! - Он резко засмеялся, - Но достаточно, извольте идти, ваше величество, жаба Аквилонская!

Он махнул охранникам, и небольшая процессия тронулась в путь. Варвар шел, привязанный к палачам. Конан был внешне спокоен. Он бывал во многих переделках и всегда благополучно выкручивался. Киммериец напоминал пленного волка - был постоянно настороже, выискивая шанс изменить свое положение. Он не занимался самобичеванием, не предавался бесполезному гневу на врагов, а искал ошибки в их действиях. Его ум и нервы были сконцентрированы на дальнейших событиях.

Каменные ступеньки извилистой лестницы вели наверх. Поскольку никто не завязывал ему глаза, Конан подмечал каждую деталь. Темница находилась глубоко под землей. В ней было несколько этажей, и везде стояли охранники с обнаженными мечами и пиками в руках.