Возвращение Каина

— Не говори гоп, — многозначительно заметила она и тем самым словно подожгла в нем уже потухшую ревность. Только вместо страшного старика художника в воображении сложился образ молодого и наглого шоферюги. Кирилл представил, как она, забывшись, выходит обнаженной на кухню, а этот международник жарит там яичницу. А может быть, выходит в таком виде умышленно — ведь это же ее дом…

«Как я вовремя успел! — подумал он. — А мог опоздать, на один день, на один час…»

— Кстати, он обещал привезти мне жалюзи на окно, — вспомнила она. — Днем от солнца невозможно спрятаться. И жарко…

«Конечно, поэтому ты будешь ходить по комнате голая, — подумал он. — Тебе же нравится такое состояние…»

— Что же… — Кирилл встал и прогулялся, сунул руки в карманы. — Когда он возвращается из рейса?

— Зачем тебе? — Она собиралась поить его чаем и хлопотала у стола. — Хочешь познакомиться?

— Да… Хочу его встретить, где-нибудь возле города. Так сказать, на подступах.

— И расстрелять!

— Не-ет, — промолвил Кирилл злорадно. — Я раскатаю его гусеницами в блин! Я разотру его на асфальте вместе с твоими жалюзями.

— О, ревнивец! О, мой Отелло! — воскликнула она. — Пей чай и — в постель. Нет, сначала в душ!

Деловитый тон о постели и душе был еще опаснее, чем битое стекло. «Так просто?.. Все так просто…» После чая Кирилл без особой охоты и без всяких предощущений сполоснулся в душе — разумеется, в общественном, на двух «хозяев», где лежали предметы мужского туалета. И эти предметы вдруг натолкнули его на мысль, что он вовсе никакой не жених, а обыкновенный одноразовый любовник. Постоянный же и давний ее любовник — это шоферюга, который помог ей купить комнату, может, и денег дал. Очень удобно, когда ты в длительных командировках; квартира под присмотром, и бегать никуда не нужно…

И тогда Кирилл стал мстить своему сопернику. Он со злорадством вылил на себя два импортных мужских шампуня в упаковке «Эротика», выдавил в унитаз и смыл весь мужской крем до и после бритья, вылил туда же одеколон и, набрав воды в раковину, выпустил три баллона дезодоранта. Пусть он теперь воняет потом и бензином.

Все это было мелко, не по-офицерски, пакостно и одновременно приятно. Кирилл вернулся в комнату, где была уже расстелена постель на широкой тахте и горел интимный ночничок в изголовье.

— Ложись, — просто велела она и удалилась в коридор. Тихо стукнула дверь ванной комнаты.

«Жаль, жаль, — снова застучало в голове, как будто он не в постель ложился, а снова тонул. И топила его она, топила неожиданную, нечаянную любовь, на которую он даже не рассчитывал, отправляясь на поиск невесты. Где родилось это чувство — то ли в мастерской старика художника, то ли потом, когда клеили обои или купались в ночной реке; где был этот первый толчок, этот удар невидимого бойка, который воспламенил заряд?.. Пока она в ванной, нужно одеться и тихо уйти. И больше никогда не возвращаться сюда! Уйти! Ибо все то, что произойдет сейчас, только усугубит боль и потерю и ничего, кроме долгих дум о безвозвратности, не оставит. Так уже было, было…

Но сквозь эти горькие размышления прорывалась та мелкая и мстительная нота, с которой он выливал шампунь и гасил баллоны с дезодорантом. Так просто уходить отсюда может только полный идиот! Наплевать на все! Сейчас она будет моя… Можно сказать, она — первый офицерский трофей его первой войны. И если от нее в буквальном смысле сходит с ума старик, знающий толк в женщинах, если шоферюга покупает ей комнату, только кретин и трус убежит с такого поля боя.

Он попробовал лечь на тахте поперек. И вместился…

Она вернулась из ванной в длинном, облипающем тело халате, и было ясно, что под ним больше ничего… Она была по-прежнему деловита и радостна.

— Ты еще не заснул?

— Я с детства боюсь спать один, — промолвил Кирилл с вызывающим намеком. Она же словно не заметила этого.

— Странно, куда пропал мой шампунь? Ты, что ли, израсходовал?

— Какой шампунь? — спросил он. — Если в эротической упаковке, то я. Мне показалось, это мужской шампунь.

— У меня другого просто не было, — смутилась она и возмутилась: — Зачем ты его весь истратил?

— Я же танкист, — со смешанным чувством острил он. — А танкисты чумазые, еще хуже шоферов. К тому же четыре года не был в бане!

— Спи, дурак, — сказала она и, сев к столу, включила маленькую настольную лампочку. — Тебе свет не помешает?

— На этом танкодроме смогу спать даже при дневном невозможном солнце…

— Счастливый! — вздохнула она и сняла с полки несколько тоненьких книжиц. — Ну, спокойной ночи. Спи.

— А ты? — настороженно спросил Кирилл.

— Мне сегодня спать некогда. Да и нельзя.

— Есть нельзя, пить нельзя, спать нельзя, — перечислил он. — И зачем такая жизнь?

— Не искушай, сатана, — полусерьезно сказала она. — Я и так сегодня с ведьмой купалась… Спи, сказано!

«Уж не в монастырь ли ты собралась?» — хотел спросить Кирилл и вдруг услышал ее приглушенный и какой-то новый голос:

— Господи, благослови… Отче наш, Иже еси на небесех. Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…