Возвращение к любви

— Ничего не давят… — пробурчал Горе и надвинул шапку глубоко на глаза, чтобы Мога не увидел в них обиды. Он направился к выходу, но задержался на секунду, вытащил из кармана пальто газету, подошел к столу и положил ее перед Могой.

— Здесь пишут и о вас, — угрюмо сказал он, как бы сообщая Моге неприятное известие.

— И что же там пишут? — Мога с любопытством развернул газету.

Горе не ответил.

Мога наткнулся на жирно напечатанный заголовок: «Один день председателя», набранный под рубрикой «Наши уважаемые товарищи». Статья начиналась его фамилией, а заканчивалась подписью: Н. Будяну. Он припомнил мужчину в шляпе, которого видел вечером у газетного киоска и который показался ему знакомым. Теперь он был уверен, что это был Будяну. Газета датирована вчерашним числом, значит, Будяну разговаривал со своим другом именно об этой статье.

— Ты помнишь, Горе?.. В январе побывал у нас один молодец в шляпе на макушке, коротеньком пальто и в красном, величиной с хорошую шаль, шарфе?.. Он два дня ходил за нами… Будяну его фамилия. Это он написал статью…

Горе промолчал и на этот раз.

Мога посмотрел на него исподлобья.

— Спасибо за газету… Можешь идти, и, пока не перестанешь дуться, не показывайся мне на глаза.

Горе молча вышел.

Лишь теперь Моге пришло в голову, что ему следовало бы сообщить Горе о своем уходе. Недаром он ходит такой хмурый, словно с похмелья. То ли чует что-то, то ли новость ему уже известна.

Теперь Горе повсюду разнесет ее!.. «Впрочем, тем лучше… тем проще разрешится вопрос…» И Мога снова взглянул на статью.

Статья занимала три четверти полосы и сопровождалась рисунком: здоровенный мужчина глядит на поле в черных бороздах…

Мога с минуту рассматривал рисунок и, оставив того мужчину вволю глядеть на черные борозды, раз ему таи хочется, принялся читать:

«Максим Мога встал рано утром. Луна еще светила в окна серебряным светом. Когда он вышел на улицу, село уже просыпалось… Внизу, в гараже, слышался рокот моторов. Это водители готовятся в дорогу.

…Не успел председатель войти в свой кабинет, как появилась молодая женщина и смущенно остановилась у двери…».

В самом деле, Мога услышал тихий стук в дверь, после чего в кабинет боязливо вошла колхозница. Мога с неудовольствием прекратил чтение.

— Вы не видите, что я занят?

— Извините меня… Я и вчера искала вас. Товарища Антипа тоже нигде нет… Мой сын… — женщина заплакала, — бросил институт… Вчера нагрянул домой, говорит, что больше не хочет учиться, не вернется туда. Говорит, лучше пойду в трактористы…

— Стать трактористом не так уж плохо. Но колхоз тратил на него деньги два года, это никуда не годится. И за это я взыщу с него. Пошлите его ко мне.

Милуша Катаржиу послали учиться в сельскохозяйственный институт, на колхозную стипендию, и все ждали, что он возвратится инженером-мелиоратором. Что же он там натворил, что ему пришлось убегать?

— Ну, что еще скажете? — хмуро спросил Мога.

— Может быть, вы направите его на путь истинный… Ведь он наш первенец.

— Я же сказал, пошлите его ко мне!

— Милуш здесь, в коридоре, Максим Дмитриевич, — осмелела женщина. — Я привела его с собой… Сказала, что это вы велели.

— Прекрасно! — Мога позвонил.

Вошел дед Костаке.

— Есть здесь кто из шоферов?

— Горе. Моет машину.

— Позови его. Да и Милуша тоже.

Через минуту появились оба — Горе и Милуш.

— Слушай, Горе, посади сейчас этого молодца в машину и отвези его в Кишинев, в институт, — приказал Мога. — Ясно?

— Ясно, — ответил Горе, хотя ему не было ясно, почему этого сопляка надо катать на машине — чем ему плох автобус? — но приказ есть приказ, и он кивнул Милушу: — Пошли!

Парень растерянно поплелся за ним.

Мать Милуша, не ожидавшая таких решительных действий, — ей хотелось, чтобы сын побыл дома денек-другой, — испуганно взглянула на Могу и бросилась догонять сына. Но в дверях задержалась и со вздохом сказала:

— Спасибо, Максим Дмитриевич…

Мога не ответил. Он снова склонился над газетой: