Возвращение изгнанника

— Нет, — решительно возразил Пейн. — Именно этого и не следует делать. Вогн найдет путь избавиться от вас, несмотря на приказ Селара. Вогн ни перед чем не остановится, чтобы убить вас, Роберт. Поэтому-то я и приехал: чтобы вас предостеречь. Вы не должны показываться в Марсэе по крайней мере до тех пор, пока буря не уляжется. Если сомневаетесь, то прочтите: это письмо от Годфри. Он сказал, что ему вы поверите.

Роберт взял письмо, но не развернул его. Поднявшись, он подошел к очагу. Атмосфера в комнате была грозовой. Финлей ясно чувствовал, какая борьба происходит в душе брата, и стоял неподвижно, боясь произнести хоть слово. Первым нарушил молчание Дэниел:

— Это хороший совет, Роберт. Чего бы Селар ни хотел добиться, схватив МакКоули, ты ничему не поможешь, если отправишься в Марсэй.

— Совет труса! — рявкнул Гарольд. Двумя шагами он пересек комнату, его массивная фигура заслонила огонь в очаге. — Если ты спустишь это Селару, он и дальше будет творить беззаконие. Теперь он поставил во главе церкви своего человека. Что будет следующим? Неужели он должен совсем погубить Люсару, прежде чем ты решишься его остановить? Неужели за три года честь твоя онемела, Роберт? Ты должен действовать, и немедленно!

Роберт поднял глаза, и его пронзительный взгляд словно пригвоздил великана к месту. Прошло несколько долгих секунд, потом Роберт медленно повернулся к Финлею:

— Что скажешь ты, брат?

Финлей открыл рот, но слова, которые он произнес, немало его удивили:

— Ты не можешь туда ехать.

Роберт поднял брови и слегка улыбнулся:

— Мне очень жаль, Гарольд, но я уже высказал свое мнение. Случившееся ничего не меняет.

Глаза Гарольда вспыхнули.

— Будь ты проклят! — бросил он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Дэниел, — обратился к другу Роберт, помогая Пейну встать. — Проводи Эверарда к Деверину. Позаботьтесь о том, чтобы он отдохнул и подкрепился, прежде чем тронется в обратный путь.

— Конечно.

Когда дверь за ними закрылась. Роберт сломал печать на письме Годфри. Финлей нерешительно ждал, стоя у огня. Наконец Роберт поднял глаза.

— Невероятно… Годфри пишет, что решение синоду далось не так легко. Все единодушно голосовали против Брома и Квинна, потому что слышали о видении отшельника в Щан Моссе. Те оба черноволосы, в этом увидели предзнаменование. Но только я не могу избавиться от чувства, что если и существует человек, который расколет церковь надвое, так это я.

— Ох нет! — Финлей пересек комнату и выхватил у брата письмо. — Хоть у тебя и черные волосы, Роберт, но ведь не ты же заставил Селара арестовать МакКоули. Это не твоя вина.

— Так считают и Годфри с Пейном. Какую цель преследует Селар?

Лицо Роберта было мрачно, и Финлей решился.

— Тебе не следует ехать в Марсэй, но я-то могу это сделать.

— Что?!

— Никто ничего не узнает. Я доберусь до столицы и вернусь за несколько дней. Не знаю, как ты, а я хочу понять, что происходит. Пожалуйста, не запрещай мне, Роберт!

Роберт вздохнул и покачал головой. Очень спокойно он взял письмо у Финлея, сложил его и двинулся к двери, но остановился.

— Должен признать, что очень здорово иметь тебя союзником, — не оборачиваясь, сказал он, — но я должен был догадаться, что ты назначишь свою цену за это удовольствие.

11

Приют находился неподалеку от рыночной площади, в самом центре деревни Фенлок, только в полулиге от Элайты. Из двери часовни над деревьями, окружающими дома, была видна возносящаяся ввысь золотистая башня замка. Весна окрасила в яркие цвета природу, принесла с собой ощущение праздника. Когда растаяли последние сугробы, Дженн почувствовала, что может наконец дышать свободно.

Всю зиму она ходила сюда вместе с Беллой. Какой бы ни была погода, после воскресной мессы сестра вела ее через деревню сюда, в приют. Они приносили свежевыпеченный хлеб, овощи из кладовых и эль из пивоварни при замке. Каждую неделю Дженн посещала больных и нищих, бездомных и обездоленных — и с каждой неделей все больше чувствовала свою близость к ним. Теперь она знала всех по именам, знала об их семьях, их надеждах и мечтах. Когда же кому-то помочь было уже ничем нельзя, Дженн преклоняла колени рядом с сестрой и молилась за упокой отлетающей души. Это была работа, доставляющая удовлетворение и к тому же необходимая. Церковь утратила право распоряжаться в приюте, но ни один гильдиец пока не появлялся в Фенлоке, чтобы взять бразды правления в свои руки. Якоб считал, что никто и не появится. Демонстративным покровительством, оказываемым приюту знатными дамами, Якоб хотел показать королю свое осуждение и непослушание. Это была, конечно, мелочь, но Дженн видела, как загораются . глаза отца, когда речь заходит о помощи бедным: только такие маленькие бунты ему теперь и были доступны. Однако что бы ни видел в благотворительности Якоб, Белла преследовала другую цель: она учила Дженн исполнять свой долг.