Возвращение из Трапезунда

И через несколько секунд Андрей уже сидел в пролетке, по обе стороны от него уместились, сжимая его, два пахнущих потом и опасностью человека. И никто на улице или не заметил, или не захотел замечать этого события.

Стыдясь или не догадавшись закричать, Андрей молча боролся с похитителями, пытался вырваться, но у горла Андрея вновь возник нож — на этот раз его молодой сосед действовал смело и открыто, потому что пролетка покинула центр и катила по узким уличкам нижнего города.

Путешествие было недолгим, и Андрей даже не успел прийти в себя и осмыслить, что с ним произошло. Ему было больно и неудобно от того, как его держали, притом пролетку трясло.

Пролетка остановилась возле приоткрытых ворот на узкой улице. Андрея грубо втолкнули в неосвещенный двор, и вскоре он оказался в обширной низкой комнате, на полу и стенах которой были ковры. Там их ждал малорослый человек в феске, с короткой, в проседь, бородой и веселыми, в лучиках морщин, глазами. Лицо его, освещенное с обеих сторон шандалами на высоких подставках, казалось очень живым, тем более от игры теней и света.

— Добро пожаловать, господин Берестов, — сказал мужчина с восточным, таким знакомым по Крыму акцентом. — Долго вы собирались к нам в гости.

— Я и сейчас к вам в гости не собирался, — огрызнулся Андрей. — Велите меня отпустить.

— А вы садитесь, садитесь, — сказал седобородый, упершись маленькими черными выпуклыми, совсем как у мышки, глазами в Андрея, стараясь пробуравить его. — Рефик, дай гостю подушку.

Тот, что был с ножом, кинул Андрею подушку.

— Садитесь, садитесь, — сказал седобородый. — Чай пить не будем?

— Не будем.

— Деловые люди, да?

— Не знаю, как вы, а я спать собрался.

— Долго спать будешь, — сказал седобородый и стал смеяться — все лицо собралось в морщинки и напомнило Андрею клубок бурой шерсти — каждая ниточка видна, — а в клубке спрятались две черные бусинки.

— Давай знакомиться, — сказал седобородый, — Осман Гюндюз — так меня зовут. Меня все боятся — от Синопа до Констанцы. Как мое имя слышат, в обморок падают, да?

Молодые люди закивали головами, хотя вряд ли что-нибудь поняли.

— Вы хорошо знаете русский язык, — сказал Андрей.

— Я в России бывал, много раз бывал, торговал немножко. А что тебе Аспасия говорила?

— Она не подсылала бандитов.

— Может, это не я подослал, — сказал Гюндюз, — может, Суренчик. А может, сам русский подполковник Метелкин послал? Кто их знает — все в Трапезунде тебя ждали, все тебя любят. А ты и не знал, правда?

— И не подозревал, — сказал Андрей.

Гюндюз не казался страшным либо злым. Наверное, с ним можно договориться. Может, хоть он поймет, что Андрей здесь ни при чем.

— И я не знал. Зря ты сюда приехал, Берестов. Такой молодой, красивый аскер, генералом бы стал, — а к нам приехал, голову потерял. Зачем ехал, ай, ай, ай! — закручинился Осман Гюндюз, но слишком театрально, а глазки внимательно наблюдали за Андреем.

— Честное слово, я не имею к вашим делам никакого отношения, — сказал Андрей. — Я уже говорил госпоже Теофилато, что произошло недоразумение. Видно, здесь ждали какого-то другого Берестова.

— Красиво придумал, мальчик. Только мы никого не ждали. Честное слово даю — никого не ждали. И теперь дело очень важное, да?

— Какое дело?

Ноги затекли, пришлось пересесть так, чтобы положить их вбок, — и как эти турки сидят, подложив под себя пятки?

— Такое дело, какое у тебя с этой сукой Аспасией. — Лицо стало злым, разгладилось на мгновение и снова собралось в морщины. — Говори, зачем приехал?

— Не смейте со мной так разговаривать, — оскорбился Андрей.

Тут же один из молодых бандитов ударил его в висок. От неожиданности голова дернулась, Андрей упал, ушиб локоть о твердый пол и на секунду перестал ощущать окружающий мир.

Он с трудом поднялся, потирая локоть и легонько мотая головой, чтобы вернуть мозги на место.

— Я все знаю, — сказал Осман. Он говорил так холодно и сладко, что ясно было, как он по-змеиному смертелен. Андрей испугался — настолько, что готов был бы рассказать обо всех тайнах Аспасии или Метелкина, если бы только знал какую-нибудь тайну!

— Что… вам нужно? — произнес Андрей, стараясь сглотнуть слюну. — Ну что вам нужно?!

— Нам нужно все. Нам нужно все знать. Зачем ты приехал. И пока ты не расскажешь, о чем вы договорились, ты отсюда не выйдешь.

— Я ничего не знаю!

И тут случилось страшное — то страшное, за пределами которого уже нет страха. Молодой бандит полоснул его по горлу острым лезвием, и Андрей явственно почувствовал — не нужно было глаз, чтобы видеть, как нож разрезал кожу, как лопались, сопротивляясь, сосуды и хлынула кровь. Еще мгновение, и лезвие перережет трахею.

И именно в тот момент — даже не было очень больно — Андрей понял, как проста и близка смерть, — она была в миллиметрах от лезвия ножа — и все. И тебя не будет. И тогда уже будет не страшно.