Возвращение из Трапезунда

— Для визитов нашего юного друга, — сказал за обедом Александр Михайлович, — нужно веское оправдание.

— Вы правы, — сразу согласилась императрица. — Я уже подумала, что вокруг слишком много соглядатаев.

Коля молчал, потому что, к своему стыду, об этом не подумал. Между тем как императрица была права.

— Так что мы предлагаем, — императрица улыбнулась уголками губ, — чтобы господин Берестов увлекся нашей Таней.

Щеки Тани зарделись, Александр Михайлович захохотал, Коля готов был присоединиться к его смеху, но его опередила Таня:

— Меня никто не спросил! Как вы смеете!

— Таня, — успокаивала ее императрица, — никто не требует, чтобы ты в самом деле увлеклась нашим курьером. Он ведь тоже не испытывает к тебе нежных чувств…

— Предпочитая чары Наташи, — добавил Александр Михайлович, и Ксения Александровна тут же сделала ему выговор по-французски.

В конце концов Мария Федоровна восстановила за столом мир, и обед завершился договоренностью о романе Коли и Тани, после чего императрица удалилась к себе читать толстую семейную Библию на датском языке.

«Заговор императрицы» оказался весьма кстати. В ближайшие дни Коле пришлось несколько раз побывать в Ай-Тодоре, и уже без автомобиля, который был слишком очевиден. От Севастополя до Ялты Коля добирался катером, а оттуда брал извозчика.

Таня была с ним холодна, но без враждебности, и Коля предположил, что ее мягкое сердце занято иным мужчиной. И даже высмотрел подозреваемого на эту должность.

Что же касается плана Колчака опередить общественное возмущение и отправить по виллам императорской фамилии специальную комиссию, то эта затея провалилась: слухи о создании комиссии докатились до Петрограда и вызвали там слухи о монархическом заговоре в Крыму, о том, что там готовится мятеж и отделение Крыма от России, будто бы английское правительство уже высылает в Черное море дредноут на помощь заговорщикам, хотя в высшей степени было непонятно, как дредноут прорвется сквозь не покоренные еще турецкие Дарданеллы. Результатом возросших до небес слухов в Петрограде стала следующая телеграмма военного министра Временного правительства № 4689 от 17 апреля:

Немедленно обеспечить Южный берег Крыма от контрреволюционных попыток и контрреволюционной пропаганды.

Колчак выругался. Как последний матрос — так сказала бы покойная мама Коли Беккера. Излишнее внимание к виллам Романовых не входило в его планы. Если там не удовлетворятся его действиями, могут вывезти Романовых в столицу. Это опасно при переменах революционного климата. А адмиралу члены правящей фамилии были нужны в Крыму живыми. Следовало быстро и энергически отреагировать на петроградские подозрения. Желательно было перестараться. И потому родился следующий приказ по Черноморскому флоту:

Срочно. Секретно. Полковнику Верховскому. По приказанию Временного правительства предлагаю вам отправиться в город Ялту с членами Севастопольского Центрального комитета депутатов армии, флота и рабочих и, по соглашению с местным комиссаром, принять мероприятия для обеспечения Южного берега Крыма от контрреволюционных попыток и контрреволюционной пропаганды.

На следующий день с кораблей флота и из частей гарнизона были выделены специальные команды наиболее революционно настроенных солдат и матросов в количестве 1500 человек, которые были разбиты на специальные отряды под общей командой председателя ЦВИКа вольноопределяющегося Сафонова, а над этими отрядами приняли командование более пятидесяти членов ЦВИКа. Координировал усилия полковник Верховский, имевший приказ адмирала как можно дольше занять охотой за ведьмами всех сознательных матросов и руководителей ЦВИКа.

25 апреля экспедиция двинулась в наступление на Ялту с суши и моря. Сухопутные силы на автомобилях и грузовиках, десант был посажен на военные транспортные суда «Дания» и «Король Карл».

* * *

В первом часу ночи в двери дворцов в Чаире, Ай-Тодоре, Дюльбере, обезлюдевшей совсем Ливадии, в ворота дач графа Тышкевича, предводителя дворянства Попова и некоторых иных известных на побережье людей, не скрывавших своих монархических симпатий, начали стучать. Стучали одинаково — нарочито громко, часто, будто целью стучавших было не разбудить хозяев, а выломать саму дверь.

Такой стук, призванный не только разбудить, но и смертельно перепугать хозяев, был придуман, как считают некоторые историки, в Варфоломеевскую ночь и широко использовался потом русской полицией.