Возвращение из Трапезунда

– Рубль у меня найдется, – сказал Андрей, впервые в жизни почувствовав себя старше Беккера. – Но напиваться смысла нет.

– Тебе ли говорить о смысле!

Андрей вынул из бумажника три рубля и протянул их Коле.

Тот посмотрел на деньги как на мерзкую лягушку и неожиданно ударил Андрея по руке. Деньги упали на мокрый тротуар.

– До свидания, – сказал Андрей и пошел прочь.

Он не оборачивался и поэтому не видел, поднял ли Беккер эту трехрублевку.

Андрей пришел в себя в семинарском саду. Уже почти стемнело, и здесь фонарей было мало – до ближнего метров пятьдесят. В полутьме голубела мокрая скамья. Андрей дошел до нее и, обессиленный, сел. Его знобило. Он подумал, что в поезде он долго стоял в тамбуре, потому что в вагоне было душно. Его могло продуть. Еще не хватало пролежать в горячке все Рождество.

Два человека шли по грязной, истоптанной за день дорожке. Оба были в глубоко надвинутых на брови картузах и бушлатах, подобных морским, которые любили носить мастеровые. Андрей вдруг испугался – на версту вокруг никого. Если что – не докричишься. От этих фигур веяло угрозой. Андрей понимал – самое разумное встать и уйти. Быстро уйти отсюда. Может, даже убежать. Но с Андреем так бывало в жизни не раз – он понимал, что надо сделать, чтобы спасти себя, но не делал, замирая и стараясь переждать опасность или беду.

Мужчины замедлили шаг, подойдя к скамейке, и Андрей, глядя на них и не различая в сумерках лиц, мысленно молился: пройдите мимо, пройдите, не останавливайтесь.

Мужчины остановились.

Один из них сказал:

– Студент, закурить не найдется?

– Я не курю, – сказал Андрей.

– А ты получше посмотри, – сказал второй со смешком.

– Честное слово, я не курю, – сказал Андрей и поднялся со скамейки.

– Это мы сейчас посмотрим, – сказал первый мужчина. – Выворачивай карманы.

Андрей начал отступать от них. Он боялся повернуться к ним спиной. Мужчины шли за ним следом точно с той же скоростью, как Андрей отступал. Андрей задел каблуком камень.

– Я сказал тебе, – повторил первый мужчина негромко, – показывай, что в карманах.

Андрей запустил руки в карманы и вывернул их. Ключи и мелочь посыпались на дорожку.

– Ну, что нам с ним сделать? – спросил первый. И тут Андрей узнал его голос. Года три назад он служил в гимназии истопником, и гимназисты бегали вниз, в котельную: старшеклассники покурить или сыграть в карты, те, кто помладше, – потому что там было всегда тепло и интересно.

И это узнавание сразу успокоило Андрея. В мире, в котором он существовал, были свои порядки: в нем были и люди законопослушные, и тихие, и разбойники, и жулики, но существовала определенная установленность отношений. И еще не сказав ничего, Андрей понял, что своего эти мужики обижать не будут, даже если «свой» обозначает лишь гимназиста, которого этот истопник и не помнит. Как же его звали? Тихоном?

Теперь, когда они стояли рядом, Андрей разглядел и второго. У него было скуластое крепкое лицо, узкие губы и злые глаза.

– Не буду, – сказал Андрей. – Не буду, Тихон.

– Ты кто? – Тихон приблизил лицо – от него пахнуло водкой. – Ты кто такой?

– Я у вас в котельной все свои лучшие годы пробыл, – сказал Андрей, стараясь улыбнуться. Улыбка, правда, не получилась.

– Ах ты, мать твою! Гимназист! Из Александровской? Много вас было, разве всех упомнишь. А теперь что, в студенты пошел?

– Я в Глухом переулке живу, – сказал Андрей. – С теткой. Может, знаете?

– Кто вас всех знает, – сказал Тихон без злобы. – Они у меня, стервецы, курили. – Последние слова были обращены к спутнику, который стоял – руки в карманах бушлата – и покачивался.

– Если курили, – сказал он со злобой, – чего же он папиросу пожалел?

– А я не курил, – сказал Андрей. – И сейчас не курю. Но если вам деньги нужны, возьмите.

Тут он понял, что нетактично предлагать людям деньги, которые валяются на земле. Он опустился на четвереньки – ключи были большие, они блестели, их он нашел сразу, а монеты попали в грязь.

– Да ты чего, – сказал Тихон. – Ты ничего. Бог с ними.

Он тоже встал на четвереньки, и они с Андреем шарили руками по лужам.

– Во, – говорил Тихон. – Нашел. Двугривенный.

Его спутник стоял над ними. Ему это не нравилось.

– Пошли, – сказал он. – Штаны извозишь, мать твою.

– Не, – говорил Тихон. Он был совсем пьян. – Надо помочь. Гимназисту. Тебя как зовут?

– Андреем. Андрей Берестов.

– Как же, Андрей, Андрюша! Помню. Курносенький такой был.

Конечно же, Тихон Андрея не помнил, но теперь они были заняты общим и, с точки зрения Тихона, полезным делом.

– А много денег-то у тебя было?

– Не знаю, – сказал Андрей. – Около рубля, наверное.

– Дурак ты, гимназист. Если будешь каждому карманы разевать, не напасешься.

Тут он нашел целый полтинник, и на том они поиски прекратили, потому что второй, которого звали Борисом, хотел уйти.

Они пошли к выходу из сада все вместе. Андрей протянул Тихону мокрую ладонь, на ней было два пятиалтынных и гривенник.

– Нет, – сказал Тихон, – это ты себе оставь. У нас уже полтинник есть и двугривенный.

– Давай, – сказал Борис и взял деньги у Андрея. Что Тихону не понравилось. Он стал объяснять Борису: