Возвращение Юмма

Они шлепали по лужам, направляясь к окраине города. Дома по сторонам пустынных улиц чернели мертвыми силуэтами. Ни одного огонька в окнах.

Вскоре строения закончились. Дорога потянулась в сторону леса, темнеющего сплошной стеной. Где-то далеко за лесом на фоне чуть светлого от спрятавшейся за тучами луны неба виднелись верхушки башен замка.

— Ты уверена, что он именно туда пошел?

— Это предчувствие, Долл. А я ему доверяю.

Вскоре лес приблизился, навис темной пугающей массой. Они вошли в его таинственную темень. Теперь дорогу совсем не различить. Грязь липла к обуви, скользила под ногами. Плащи, накинутые второпях, начали промокать. Но они шли, несмотря ни на что, доверяясь предчувствию Эльзы.

Грязь и лужи пропали. Теперь под ногами ощущались скользкие от воды, но твердые камни. Замок был уже близко. Им даже показалось, что меж деревьев мелькнул огонек, возможно из окна.

— Он там! — выпалила женщина.

Супруги ускорили шаг. Меж деревьями, действительно, стали проступать черные силуэты стен и башен. В одной из них светился крошечный желтый огонек. Там их сын или нет, но Долл и Эльза спешили к угрюмому сооружению изо всех сил.

Последние деревья непроглядного ночного леса расступились, открывая просторную площадку перед рвом. Осталось преодолеть последнюю сотню метров, чтобы ступить на мост, ведущий к воротам.

Но тут из светящегося окошка в башне вырвалась ослепительная вспышка. Она не сопровождалась никакими звуками. Просто вспыхнуло и все. И сразу силуэт замка начал растворяться в воздухе прямо на глазах ошарашенных супругов. Пропал мост, до которого они почти добежали. На месте глубокого рва появились гладкие камни. А там, где только что возвышалась стена, образовалось пустое пространство. Открылся вид на оконечность мыса, за которым угадывалось бескрайнее море, отражающее бледный свет луны.

Эльза и Долл прошлись по скалистому плато, оказавшемуся на месте только что стоявшего замка, не веря своим глазам. Их охватывал ужас от случившегося. И ужаснее всего было то, что в растворившемся замке мог находиться их единственный сын.

Мужчина и женщина стояли под струями нескончаемого дождя, не решаясь двинуться с места. Увиденное зрелище так поразило их, что они даже не могли сообразить, что делать дальше.

Наконец Долл опомнился, его руки обняли за плечи жену.

— Ну, Эльза, очнись. Мы же не знаем, был ли Юмм там. Конечно, то, что случилось с замком — ужасно. Но стоит ли горевать, не убедившись в том, приходил ли сюда наш сын. Пошли домой. Ты вся промокла.

Мужчина двинулся в обратный путь, увлекая за собой жену. Та ступала за ним с отрешенным взглядом как сомнамбула, не различая дороги.

Основательно вымокнув, они приблизились к дому. Окошки светились неровным желтым светом. Доллу показалось, что в одном из них мелькнула тень. Он ускорил шаг. Распахнул дверь и влетел в прихожую. Посреди коридора стоял их сын, хлопая ресницами. В глазах светилась неисчерпаемая радость.

— Папа! — с криком кинулся Юмм на шею отцу.

Долл обнял его всем телом. Руки прижали длинноволосую голову к небритой щеке. Слезы выступили из глаз.

— Юмм, мальчик мой! Ты жив! — раздался сзади голос матери.

— Мама! — вскрикнул Юмм. С трудом освободившись из объятий отца, припал к груди разрыдавшейся женщины.

— Мы думали, что потеряли тебя, — проговорил отец, успокоившись от первого порыва чувств. — Думали, ты ушел в тот замок. А он, представляешь? Растворился в воздухе! Сгинул! И уже не чаяли увидеть тебя живым. А ты, оказывается, здесь, дома.

Юмм с интересом глянул на отца. Потом на мать.

— Но ты же куда-то выходил из дома? — строго спросила Эльза. — Мы обшарили все комнаты, тебя нигде не было.

Озорной огонек сверкнул во взгляде мальчишки.

— И давно вы меня ищите?

— Да уже полночи! — выпалил отец. — Где ты пропадал, негодник?

— Я… я вышел посмотреть на луну.

— На улице вовсю хлещет дождь. Что ж на нее смотреть? Ее и не видно из-за туч.

— А куртка у тебя совсем сухая, — произнесла мама, щупая холщовую куртку сына. — Ты, безобразник, спрятался, поди, дома. Залез куда-то. А мы и не заметили. Юмм, как же ты нас напугал.

Мальчишка снова прижался к родителям. Глаза его светились радостью, а по щекам текли слезы.

— Я больше не буду, мам. Прости.