Возвращение «Иглы» (фрагмент)

– А вот и мы.

– Что-то долго вы добирались, - сказал Рель, даже не поворачиваясь к ним от консоли.

– Кабинка лифта зафиксирована на уровне рубки, люки заблокированы, ломать нечем. Пришлось снова спускаться и идти вашим путём. Ну, что тут?

– Нужен источник энергии, без него даже аварийный преобразователь не запустить.

– Хорошо, что батареи скафандров мы не успели посадить.

– Знать бы ещё, удастся ли их подключить сюда.

– Сейчас схожу, принесу, а там посмотрим. Да и вообще, наверно следует перебираться сюда с вещами.

– Не торопись, Серёж, с вещами справятся Младший с Ивом, а мы будем с этим разбираться. Как ты думаешь, где здесь укрыт аварийный буферный накопитель?

– Негоже заставлять командира быть мальчиком на побегушках, - улыбнулся Серёжка. - А буфер где-то внутри рубки, не иначе.

Я хохотнул:

– Я сам себе приказываю сходить за вещами. Всё равно от меня здесь никакого толку, да и от Вика наверно лишь чуть больше. Пошли, Младший.

Он шутливо толкнул меня в плечо и тоже хохотнул:

– Идём, а то я тут уже замерзать начал.

Когда мы спустились в "пещеру" под кораблём и принялись упаковывать то, что ещё не было упаковано, я снова не удержался и спросил:

– Если не хочешь, можешь не отвечать. Чего ты боишься больше всего на свете?

Младший замер и в одно мгновение сделался печальным:

– Зачем тебе это?

– Просто, чтобы знать. Но если не хочешь, не отвечай.

Без сомнений, этот мой вопрос ударил его по больному месту, но он всё же ответил, помолчав перед этим пару минут:

– Ты наверно этого просто не поймёшь, Ив… Я очень боюсь оказаться не самим собой… Меня даже Рэй не понимает, хоть и супермозг. Вик-старший не понимает, хотя он мне словно брат-близнец… Вот, ты знаешь себя, где родился, где жил, что делал… кто твои папа-мама… Я тоже помню, всё помню, хоть и знаю, что этого не было. И я совсем не тот, кем себя считал… В один день, выходя из дому, чтобы поиграть с друзьями, которых только что видел в окно и которые звали меня, я оказался… в просто невообразимом застенке. Словно бы провалился из солнечного дня в холодную, пахнущую разложением ночь… Меня пытали, ни за что, просто так, чтобы получить какое-то своё чёрное удовольствие. Это было невозможно вынести, это сломало меня не один десяток раз… Но ещё страшнее было то, что я оказался не тем, кем считал себя всю свою жизнь… Вся предшествующая жизнь была сном, ярким и добрым, а реальность черна и ужасна, из неё нет спасения, что мне некуда возвращаться. Не было никого, кто был мне дорог: никогда не было мамы и папы, никогда не было брата и друзей… никогда… А я всего лишь поспешно выращенный для пыток клон человека, которого они ненавидят, но до которого не могут дотянуться… Извини, Ив, я не могу всего этого передать на словах.

Младший словно бы помертвел, но продолжил:

– И этот самый человек освободил и спас меня. А я, выполняя волю мучителей, едва не погубил его, снова оказавшись не тем, кем себя считал… Я не знаю самого себя и боюсь снова стать не тем, кем сейчас себя считаю, выпустить из своих тёмных глубин страшную тень, которая погубит не только меня, но и всех тех, кто стал мне дорог и близок. Очень боюсь… Ты не поймёшь меня…

Несмотря на эти его слова, я понял. Столько чувств он вложил в свой рассказ, что я невольно представил себя на его месте. Что бы я почувствовал, если бы это произошло со мной. И от этих мыслей у меня внутри всё сжалось и похолодело настолько, что невольно пробила крупная и сильная дрожь.

Младшего тоже буквально колотило, а на замершем лице не было даже отблеска чувств. И я испугался за него, такого маленького и несчастного.

Усадив его на рюкзак, я сел рядом и притянул к себе. Было нужно, чтобы он ощутил поддержку, плечо друга, на которое можно опереться. Пусть я младше его, пусть я не испытал и малой доли того, что довелось испытать ему. Но всё же надеюсь, что я ему друг, на которого он может опереться и положиться.

– Извини меня, пожалуйста, я не должен был об этом спрашивать. Я не подумал, что это так тяжело.

Он посмотрел на меня и начал постепенно оттаивать.

– Этого никогда не случится. Всё будет хорошо, вот увидишь. Сейчас всё хорошо, и будут ничем не хуже. Мы ведь всегда рядом и поможем. Мы - твоя семья… Дедушка Вик-младший…

Он едва заметно улыбнулся. Но почти тут же его буквально прорвало слезами. Навзрыд, словно совсем маленького. Но об этом я даже не заикнулся, потому что по себе прекрасно знал, что обычно за слезами приходит облегчение. Тут лучше вообще ничего не говорить и дать закончить самому.

Младший быстро взял себя в руки, буквально через пять минут. И, вытирая слёзы рукавом комбинезона, неожиданно для меня попросил:

– Ив, могу я попросить тебя об одном одолжении.

– О чём угодно, - ответил я, даже не подумав.

– Если ты вдруг заметишь, что я стал не таким, не самим собой… ликвидируй меня, ни о чём не раздумывая.

– Ещё что выдумал. - Я не мог не возмутиться. - Не болтай ерунды.

– Но ты же только что пообещал. Латяне всегда держат слово.