Возвращение Ибадуллы

– Нет, – ответил Исхак, не соглашаясь с предложенной Исмаилом тонкостью, – Человек не должен и пытаться восстановить уничтоженное богом. Если бог захочет, он опять ударит землю, и река воскреснет. Нужно ждать. Неверные не хотят ждать. Мы находимся на вдвойне проклятом месте.

– Сколько этих людей, Шарип, – тех, кто приехал в кишлак вместе с русским? – спросил Ахмад, опять играя своим ножом.

– Их пять, вместе с ним.

– Кто они?

– Русский Ефимов, узбекская девушка Фатима, их помощник узбек Ибадулла, буровой мастер и механик-шофер – один таджик, другой казах. Остальные – наши кишлачные люди, которых назначил Якуб Афзалиев.

– А где эти пять человек спят ночью? – спросил Исмаил, следуя за мыслью своего друга Ахмада.

– Они были гостями Якуба. А потом поставили палатку на месте работы у вышки и спят там.

– А кто там есть еще? – возобновил расспросы Ахмад.

– Никого. Утром к ним приходят на работу люди от нас и из Дуаба.

– Это далеко от Дуаба?

– Около получаса ходьбы. А если идти тихо, то и больше, – неуверенно ответил Шарип. – Но чего ты хочешь? – спросил он.

– Чего хочу? Как и все люди – иметь заслуги перед богом, – холодно ответил Ахмад, пряча в ножны острый клинок. – Кто откажется совершить угодное богу? Разве я не прав, мусульмане?

– Но… – голос Шарипа прервался. – Но вы погубите себя и меня. Время спокойное, двадцать лет у нас не было басмачей, на которых могли бы подумать. За двадцать лет здесь не было ни одного убийства и даже ни одной кражи. Вы посторонние. Все падет на вас и на меня.

– Да, – ласково сказал Исках. – Ты прав, Шарип, ты прав. Гость священен для хозяина, и хозяин священен для гостя. Ты можешь быть спокоен. Мы не избавим землю от этих коммунистов. Однако же… – и Исхак задумался. Он думал, что как ни хорошо здесь жить, но идет уже пятнадцатый день. А дело, предложенное Ахмадом, как раз такое, какое нужно. Быть может, его удастся сделать легко?

Шарип не отрывал глаз от лица Исхака. Ахмад и Исмаил ждали. Юнус весь превратился во внимание. Прошло несколько минут.

– Шарип, – обратился к хозяину Исхак, – ты нам рассказывал, что здесь есть коммунисты и безбожники, которым мы все желаем зла.

– Есть, Афзалиев, учитель Эмин, еще Хадимов, есть и еще…

– Достаточно, – прервал Исхак.

– Афзалиев, Хадимов… – проворчал Исмаил. – Мусульмане не должны иметь фамилий, это печать Эблиса на имени нечистого человека.

– Ты можешь свободно входить в дома этих людей, Шарип? – задал вопрос Исхак.

– Да.

– Ты пойдешь к ним. Ты сумеешь тайно взять их вещи. Нож, тюбетейку, что придется. Если сумеешь, бери халат. Подумай сам, оглядись в их домах. Ты понимаешь меня? Мы оставим их вещи в палатке или около нее. Тогда никто не подумает на нас.

– Зачем так, Исхак, зачем? – возразил Ахмад. – Ты хочешь, чтобы одни коммунисты ответили за других, и ты прав. Но подумай, могут не поверить, что одни коммунисты убили других. Нет, пусть лучше Шарип пойдет в дома дурных мусульман, которые молятся богу, а служат коммунистам. Пусть двоеверные отвечают. Так никто не подумает на нас никогда.

– Ты прав, – согласился Исхак.

Исмаил достал что-то и, шепча одними губами, подбросил. Все внимательно смотрели, как по твердой и чистой, как пол, земле двора Ишхаева покатился темный, неправильной формы камень. Когда камень гадания, ядаташ, остановился, все сказали:

– Хорошо!

– А что ты загадал, Исмаил?

– Сразу два вопроса. Удастся ли совершить это благое дело и не едет ли к нам Сафар?

– Вот почему так тяжело катился камень. Ты задал ему два вопроса сразу, – заметил Шарип. – Но ответ хороший.

Шарип опять развернул свой коврик и принялся молиться. Ахмад опустился на колени рядом, стараясь опереться на истертую благочестием шерстяную ткань.

Встали на молитву и остальные. Простираясь, они замирали и вновь поднимались, прося благословения на совершение дел, открывающих двери Эдема, где их ждали молчаливые и послушные девы, не похожие на требовательных беспокойных женщин земли.

Память Исхака была полна старых преданий. В сумерках он начал рассказ о прежних владыках, о кровопролитных битвах, о штурмах крепостей. Желания и чувства товарищей Исхака не отличались от желаний и чувств людей, о которых он рассказывал.

V

В бумагах историка Мохаммед-Рахима нашли наброски, относящиеся к событиям, послужившим основой для рассказа Исхака. Мохаммед-Рахим писал:

«Мне никогда не забыть первых впечатлений от посещения Карши. С вокзала я заметил на юге, приблизительно в одном километре, странный холм правильной формы с усеченной вершиной. Я взобрался по крутому откосу, покрытому пятнами ползучей колючки и гладкими плешинами. Наверху оказалась просторная платформа, изрытая неглубокими ямами. Мелкие норы и нора какого-то большого зверя. Ходы в них завалились, следов жизни не было, я никого не потревожил.

С высокого, как трехэтажный дом, холма я смотрел на рассеченные арыками поля и плотные купы зелени в кишлаках. Я увидел еще один такой же, как этот холм, и еще один. А к северу, между вокзалом и городом, возвышалась неестественная, чудовищная масса земли, перед которой мой холм был карликом.