Возвращение Фабрицио

Вернувшись по своим следам, оба растворились во мраке, направляясь к городским воротам и дальше, за городскую стену, где их ждал в карете кучер Уго. Они помчались в Мантую. Уго велел кучеру сильнее хлестать лошадей, карета неслась по дороге, подскакивая на кочках.

Несколько дней Уго провел в лаборатории, комнате без окон в заброшенном крыле замка.

— Я использую особый состав, чтобы добыть страх из глаз коня, — объяснил горбун. — Я извлеку самую его суть и вместе с другими составами нанесу на свою скрипку. Увидишь, дурак. Это будет скрипка за гранью вообразимого. Великая работа. Мое имя узнают во всех европейских столицах, а этот Никколо, так называемый Мастер, станет никем. Никем.

Арлекин ждал на стуле за дверью, пес лежал у его ног. Иногда Актер беседовал с собакой. Иногда сидел молча и ждал, ни о чем не думая. Облупленная фреска в другом конце комнаты изображала батальную сцену далекого прошлого. Арлекин смотрел на нее и видел только белого коня. Запутавшись во времени, он думал, не тот ли это конь, которым стал бы жеребенок. Ему было грустно и совестно. Но дело сделано, что я могу? Он не думал, что горбун на самом деле злой человек. Арлекин видел, что тот мог делать руками, создавая прекрасный инструмент, видел, как нежно он обращается с псом, гладит по голове, шепчет нежные слова. Конечно, это горб заставлял мантуанца творить зло, влияние наследия, прошлое, что навалилось на него и вынуждало верить, будто ничего не изменится.

Судьба предназначила горбуну свою роль, и Арлекину тоже.

Глава 5

Счет его чудесам растет и растет неудержимо, словно люди состязаются друг с другом, рассказывая самые нелепые сказки. Похоже, предания о делах Камбьяти прокатились по округе словно чума. Видели ночью, как сидел он на ступенях собора, слушал, как ангел играет на скрипке, и плакал. Его шелковое платье снова превратилось в шелкопрядов, улетевших вдаль. Говорили, что он возводил огромные соборы в странных местах, но лишь на день: далеко среди полей, под водой реки По, плывущие среди облаков. Чудеса столь разные и постоянные, я даже начал подозревать, что некоторые из них могли действительно происходить.

Демоны и дьяволы

— Демоны! Дьяволы!

Крик шел из почти беззубого рта служанки герцога и герцогини. Женщина бежала через площадь, шейный платок сбился набок, на лице застыл ужас.

Что происходит? Адвокат, услышав ее крик, подошел к окну и посмотрел вниз, на площадь, расчерченную полосами утреннего света и теней. Он увидел женщину, что металась из стороны в сторону и вопила. Десяток человек, затем два десятка, затем три сбежались на площадь, привлеченные криками. Неистовые крики становились тем громче, чем больше жителей Кремоны подходили и узнавали новость.

Адвокат сдержался, чтобы не броситься вниз, и продолжал смотреть. Скоро собралось человек сто, все причитали и размахивали руками. Из окна он видел, как люди расступились, пропуская герцога. Тот широким шагом вышел из узкого переулка на площадь, немного позади за ним, опустив голову, шла Элеттра. В поднятой правой руке герцог нес отрезанную, лишенную глаз голову маленькой лошади.

Dio mio! Адвокат дьявола поспешил вниз, в галдящую толпу. Несколько человек кричали, что это работа дьявола.

— Демоны! Ведьмы! — кричал монах-иеронимит, который был уже тут как тут, подстегивая толпу, поднимая волну ужаса и гнева.

Когда перед герцогом на землю положили мертвого сторожа конюшни, он схватил конскую голову за гриву, поднял ее выше:

— Кто бы это ни сотворил, поплатится жизнью!

Монах выкрикивал из толпы:

— Вот к чему приводит ваша жизнь в разврате, жизнь во грехе!

Никто в толпе не понял, говорил он про самого герцога или про всех жителей Кремоны. Они взволнованно топтались на месте.

Именно тогда на площадь, привлеченный суетой, вышел мальчик лет четырнадцати с уродливым ссохшимся ухом и чумазым лицом. Звали его Бруно, он был всем известный сирота и воришка, живущий за счет подаяний и отбросов, что оставались на улицах после базарных дней. Все знали, что месяцем раньше он стащил в соборе несколько подсвечников. Дон Меризи поймал его, а люди герцога выпороли в наказание.

Коренастый средних лет конюх, работавший на герцогской конюшне, увидел Бруно и ткнул в него пальцем:

— Вчера вечером я видел его позади замка. Негодяй, должно быть, вынюхивал, как пробраться на конюшню.