Возвращение домой

— А почему, господин капитан? — опять Алмаар. Что за зловредный тип?! А ведь в личном деле про это ни слова не сказано, и лейтенант про него ничего вразумительного не сказал.

— Ни о каком отдыхе и речи быть не может, пока место для ночёвки не готово! — ответил Дюпрейн, тщательно подбирая каждое слово и стараясь не выказывать эмоций. Нет, он не рассердится больше! Не допустит возможности показать свою слабость, а им — позлорадствовать.

Капитан сам выбрал место, но не на поляне, а чуть в стороне, под высоким деревом. Ветки, оплетённые лианами, спускались почти до земли. Здесь была постоянная тень, потому и трава под деревом не росла, а земля оказалась сухой и рыхлой. Костра не разжигали: капитан запретил, только наломали гигантского папоротника, чтоб не спать на голой земле. Каждый приготовил себе место, и лишь после этого капитан дал разрешение на отдых и на ужин. Ужинали сухим пайком: небольшими питательными брикетами, похожими на прессованное печенье, но не хрустящее. Этот концентрат содержал все необходимые питательные вещества, и на нём можно было выдержать и не такой переход. Запивали какой-то белой и густой, похожей на сливки смесью из небольших пластиковых бутылочек. Тоже что-то питательное из новых изобретений, недавних, Джейк это видел впервые, да и остальные ребята — тоже.

После ужина все дружно закурили, защёлкали зажигалками. Сигаретный дым отпугивал комаров, и Джейк, сам не любивший дыма, даже немного обрадовался этому. Хоть посидеть спокойно!

— Тайлер, почему ты не куришь? На ходу всё выдул? — капитан, сам некурящий человек, повернулся к Джейку с неожиданным вопросом.

— Я? — Джейк даже растерялся немного, вздрогнул, словно очнулся от своих мыслей. — Я не курю, господин капитан!

Теперь уже они все четверо посмотрели на него. Кто с удивлением, кто с презрением. Дюпрейн же почувствовал в его лице своего сторонника. Получается, из пяти человек их двое некурящих. Это уже неплохо! Он даже симпатию к этому молчаливому парню почувствовал, но при том хорошо помнил слова лейтенанта Барклифа: «Бунтарь! Порядочная сволочь!» Хотя никак Тайлер не показал себя пока, чтобы подтвердить слова лейтенанта, но всё равно, лучше быть осторожнее. И главное — не сближаться с ними! Никаких бесед на личные темы, никаких личных разговоров. Ничего! Им умирать на руднике! А мне — жить! Чтобы меньше жалеть о них, пусть уж лучше тогда злятся на меня и обижаются. Тогда я и сам легче переживу выполнение этого задания…

Сумерки сгустились внезапно. Здесь, под деревом, вообще ничего не было видно, хоть глаза выколи. Гриффит не имел естественных спутников, поэтому ночи здесь были глухими и тёмными. Чёрными!

Птиц поубавилось, замолчали почти все, зато появились ночные, хищные. Такие летали беззвучно, их и не увидишь — очень уж осторожные. На нечто подобное натолкнулся Моретти, когда отошёл в кусты перед сном. Вспугнул своим появлением и напугался сам не меньше. Вернулся с белым лицом и с дрожью в голосе произнёс, повалившись на своё место:

— Знаете, я видел сейчас что-то жуткое. Вот такие глаза! — Марио сомкнул большой и указательный пальцы на обеих руках, показывая размеры глаз. — И светятся!.. Зелёные!.. Фу, как жутко! Ну и дрянь же!..

— Тебе повезло, что этот невиданный монстр питается дичью помельче тебя, дружище! — засмеялся Алмаар, похлопав Моретти по плечу.

— Это, наверно, чернозобый филин! — отозвался Кордуэлл, почти не различимый в темноте, лишь огонёчек сигареты тлел, последней сигареты перед сном. — Они очень крупные…

Дюпрейн, опять занятый картой, только коротко глянул в сторону своих солдат. Неяркий, зелёный свет от экрана немного высвечивал его лицо, подбородок и шею, остальное терялось в черноте. Джейк, уже закутавшийся в одеяло, полулежал, подложив под голову рюкзак, и смотрел на остальных. Со своего места он мог видеть каждого, даже не поворачивая головы. По левую руку — капитан, за ним, чуть впереди, — Кордуэлл, по правую — Алмаар и Моретти. Эти двое за день успели познакомиться поближе. Общаются легко, даже подшучивают друг над другом и над Кордуэллом иногда. Сам Джейк держался как-то в стороне, и они все чувствовали это отчуждение и без надобности старались не трогать. Лишь Алмаар, этот Янис Алмаар, иногда всё же пытался поддеть остреньким словом и смотрел при этом как-то странно, с усмешкой, словно было ему известно о Джейке больше, чем всем остальным, и это давало ему какую-то силу или даже власть. Интересный человек! Сейчас Джейк почему-то думал об этом Янисе, именно сейчас, перед сном, когда прежние мысли так набили оскомину, что и желание жить пропало…