Возвращение домой

Щемящая боль перехватила дыхание. Джейк шагнул вперёд, на ходу сглатывая подкативший комок беззвучных сухих слёз. Что-то внутреннее, наверное, шестое чувство, подсказывало, что он видит всё в последний раз. Нет! Джейк отогнал прочь эту мысль, но глаза сами натыкались на знакомые памятные детали. Вот пятно сбитой краски на панели возле двери в умывальник. Это они подрались как-то: Колинская шайка против Джейка. Тогда кто-то из них дневалил, вот и попытался ударить шваброй, но промахнулся. Вот отломанные куски на полу из кафеля. В них, в этих ямках, обычно оставляли воду во время уборки, ленились собрать лишний раз шваброй, а сержант потом ругался по утрам перед всем строем. Полуоторванная ручка на входной двери. Эту дверь, кстати, если сержанта не было рядом, открывали только пинками. А вот и скамеечка под деревом, и вытоптанный газон, где они собирали окурки руками после обеденного перерыва. Неряшливость перед казармой просто выводила Барклифа из себя…

Всё знакомое, ставшее родным за месяц. А ведь он даже и не думал, что сможет привыкнуть к этой жизни. А теперь вот понимал, что не увидит ничего этого больше… И потому тоскливо как-то на душе…

Казарма! Старый барак… Джейк в последний раз обернулся на это ненавистное раньше строение. Здесь — именно здесь! — оставался большой и самый важный кусок его жизни. Особенно важный потому, что здесь оставался Крис, и все ребята, даже этот Колин. Все они оставили в памяти и в душе такой след, который не вытравить даже с кровью… И Барклиф! Для этого человека в душе особая ячейка приготовлена. Его так просто не забыть, его и понять-то сложно с первого раза, все его поступки и суждения…

Они даже в это последнее утро, раннее, холодное, умудрились столкнуться в коридоре комендатуры.

— Будь осторожен, рядовой! — произнёс Барклиф с какой-то усталой улыбкой. — Очень осторожен…

Джейк не понял, о чём он, о предстоящей операции он сам ещё не думал, не знал многого и не всё понял из объяснений капитана, но по старой привычке ответил:

— Слушаюсь, господин лейтенант!

— И сделай ты лицо попроще! Видеть не могу… Противно аж! — Барклиф поморщился, как от зубной боли. Голос его был усталым и тихим. Явно, не выспался! Зачем же встал тогда так рано? Проводить, что ли? Не похоже это на него. — Не человек, а машина какая-то… Гвардеец, одним словом!..

Джейк невольно улыбнулся. Каким бы сердитым и строгим ни казался лейтенант, в памяти он всё равно останется тем, вчерашним, отчаянным и почти беспомощным, когда раскрыл вдруг всю душу перед подчинённым. Этого Джейк уже никогда не забудет.

Барклиф, видимо, догадался, о чём думает в эту минуту рядовой, рассердился не на шутку:

— Если бы не то, что тебе предстоит, я бы ни слова тебе не сказал, рядовой. Не забывай об этом… А теперь иди! Тебя уже ждут…

Барклиф уже сделал несколько шагов по коридору, когда Джейк окликнул:

— Господин лейтенант!

Тот медленно развернулся с вопросом во взгляде: «Чего ещё?» Джейк стоял прямо перед ним, подошёл бесшумно, и спросил, не дожидаясь разрешения:

— Господин лейтенант, а как наши ребята после обстрела? Много…? — голос его сорвался, но в вопрошающем взгляде отчётливо прочиталась тщательно скрываемая боль ожидания и страх перед ответом. Это был уже другой Джейк, незнакомый Барклифу, способный переживать, сострадать, бояться за товарищей.

— Нет! — голос Барклифа был резким и даже недовольным. Или просто показалось? Пойди теперь, разберись! — В нашей бригаде погибших нет. Нам единственным так повезло…

— А Эши? Эши Арнольд? — вопрос вырвался сам против воли. А перед глазами вновь встала та жуткая картинка…

— Он ранен… сейчас в лазарете. Ему повезло, он был в бронежилете…

«Слава Богу!» — Джейк вздохнул с облегчением, даже улыбнулся и не стал скрывать своей радости. А Барклиф лицом посуровел, глазами сверкнул:

— Глупый ты мальчишка! О себе надо думать! — «Перевоспитал, чёрт возьми, на свою голову!» — О своей шкуре! Тебе же меньше их всех повезло! Даже этот Эши счастливчик по сравнению с тобой. Хотя… — он сам оборвал себя на полуслове. — Что толку? За тебя всё уже решили…

Джейк нахмурился, даже растерялся немного, не понял, о чём речь, но Барклиф больше ничего не добавил, отвернулся и пошёл прочь по коридору, а Джейк стоял и смотрел ему в спину.

* * *

Дюпрейн с верхней ступеньки крыльца оглядел свою небольшую команду. Всего четверо! Лица их в предрассветных сумерках разглядеть было сложно, но Дюпрейн уже узнавал каждого. Вот эти двое, справа, Тайлер и Алмаар — одного роста и одной комплекции. Они и похожи, как братья: светловолосые и синеглазые. Двое других — ребята пониже, поменьше. Один — смуглый, быстроглазый, по-кошачьи ловкий, это Марио Моретти. Ещё один, четвёртый, — Ричард Кордуэлл, самый низкорослый в четвёрке, самый маленький, даже хрупкий по-мальчишески, но при этом самый выносливый во второй бригаде.