Возвращение домой

Джейк молчал и понимал, что, если заговорит, обратит на себя внимание, это ощущение родства исчезнет. Он сразу увидит, что никакая она не мать и ничего в них общего, а это просто бред, наваждение усталого сознания. А так приятно было хоть на момент почувствовать себя маленьким, вспомнить детство, словно заново пережить то время, когда мать учила его своему языку, рассказывала сказки, пела песни. Он ведь и не понимал тогда: зачем ему этот язык? И что это за язык вообще? И откуда он известен матери? А всё оказалось так просто!.. Я часть этого мира! Должен быть близок этим людям. Гриффитам! Я и сам гриффит наполовину… А все гриффиты, которых увидел в этой деревне, — одна эта женщина, так похожая на мать… А где же тогда остальные? Они что, боятся нас? Нас и меня — тоже!.. А ведь я совсем не думал о страхе, о страхе при первой встрече с ними…

Дверь за гриффиткой громко хлопнула, Джейк даже вздрогнул, очнувшись. Окинул взглядом комнату, словно видел её впервые: бледные шторочки на больших окнах, какие-то гобелены по стенам, четыре кровати под яркими одеялами. Взгляд задержался только на очаге, а окончательно остановился на Алмааре, всё также стоявшем посреди комнаты. Тот, проводив женщину взглядом, удручённо вздохнул и вдруг произнёс с нежностью, поразившей всех, кто его слышал:

— Вот это леди! Настоящая леди! И почему в городе такие не живут?

— Наш Алмаар влюбился! — Моретти захохотал насмешливо, но беззлобно. Появление гриффитки разрядило накалённую обстановку, о недавнем разговоре на повышенных тонах все забыли.

— Я бы посоветовал быть поосторожнее. — Дик говорил серьёзно, без тени улыбки, — Гриффиты — народ сложный!

— А что в ней сложного? Такая же, как и все мы! — Алмаар расправил плечи, вскинул голову, даже про руку забыл. Кавалер! Заметно окрылился!

— Ты что, повёлся?! — Дик глазами сверкнул недовольно, — Не время сейчас… Да и старше она тебя лет на двадцать — не меньше… Они только на вид моложе кажутся…

— Возраст — это пустяк! — Алмаар небрежно подбородком дёрнул, — Я же не собираюсь на ней жениться…

— Да и не смог бы, если б даже хотел… Она вдова! Всего второй год!.. Им нельзя сразу… Только через пять лет… — Кордуэлл замолчал, видя, какими глазами они все на него смотрят. Все, кроме Тайлера. Тот сидел с какой-то ленивой, сонной улыбкой, а глаза, будто, ничего перед собой не видят. Размечтался или вспомнил что-то приятное.

— Она, что, тебе сейчас про всё это прямо так и сказала? — Алмаар недоверчиво скривился, нахмурил брови. — И про вдовство? И про остальное?

— Ты что?! Зачем говорить? По ней по самой всё видно! Ты видел пояс? Видел рисунок? Там всё на нём… Они же по всякому случаю пояса плетут… А цвета эти? Белый, чёрный, синий! И так всё ясно… Да и сами они, гриффиты, к незнакомым настороженно относятся. Другого бы человека они к нам и не пустили. А вдруг счастье и удачу с собой унесём? — Кордуэлл усмехнулся, посмотрел в стакан, который всё это время держал в обеих руках. — У них же не жизнь — сплошные суеверия!

Они немного помолчали, обдумывая услышанное, Алмаар заговорил первым:

— Вдовушка, значит…

В его голосе было столько от прежнего Алмаара, циничного, жестокого, опасного своей своевольностью, своим нежеланием думать о ком-то, кроме себя; от Алмаара, особенно хорошо известного Джейку. И он не удержался от приказа, прозвучавшего по-капитански:

— Я запрещаю вступать в какие бы то ни было отношения с местным населением! Тем более, флирт и прочие ухаживания! Ты подводишь всех…

— Интересно, и чем же? — Алмаар зло прищурился, улыбнулся недобро, показав белые ровные зубы. С такой сволочью просто невозможно справиться! А уж приказ и давление здесь никогда не помогут! А Алмаар продолжил:

— Вот тебе, Тайлер, чем я мешаю? А тебе, Моретти? Или, может быть, вас что-то смущает? Скажите сразу!

— Да тебе же взбрендило в башку — ты и думать обо всём забыл! Как можно вообще об этом сейчас думать? — Марио выкрикнул с места, — Тоже мне: увидел красавицу — слюни распустил, как малолетка!.. — фыркнул громко, презрительно, — Никогда таких мужиков не понимал…

— Да уж куда тебе? Ты же у нас такой правильный! Цветы сначала даришь. Имя спрашиваешь. Ухаживаешь полгода… Или вы все такие? — Алмаар глянул на каждого из них, ни на ком не задерживая взгляда дольше одной секунды, засмеялся с презрением и насмешкой. — На вас глядеть-то тошно! Как только что из школы… — Отвернулся и направился к двери, всем видом давая понять: разговор окончен.

— Ты зря на что-то рассчитываешь! — крикнул ему в спину Кордуэлл, — Заболтает — вообще про всё забудешь! Ночь просидишь, в стенку глядя, — и не вспомнишь, что видел!..

Алмаар вышел, оглушительно грохнув дверью, будто и не слышал ничего, а они переглянулись.

— Сволочь! Кобель чёртов! — Марио вскочил, чуть кувшин с таканой не перевернул, — Почему вы его не остановили? Он же творит всё, что хочет! Никого не слушает!.. Опять неприятности из-за него…