Возвращение домой

Хотя мы углубились в лес, положение ненамного улучшилось. Почва по-прежнему влажная и вязкая. После того, как мы все проходим, за нами остаётся канава, наполненная жидкой грязью. Эта грязь разъедает наши ноги и пачкает одежду. Все женщины теперь идут, подоткнув юбки.

Мы побросали всё, что не в силах нести. Все чем-то нагружены — мужчины, женщины, даже беременные. Детям становится всё хуже. Я чувствую, как дитя в моём животе тяжелеет с каждым шагом.

Мужчины создали совет, чтобы управлять нами. У каждого в нём один, равный другим, голос. Я считаю, что таким образом попраны все законы, однако изгнанным аристократам не дают возможности заявить о своих правах. Джетан сказал мне наедине, что он допустил подобное только для того, чтобы все остальные увидели, насколько обычные фермеры, воры и авантюристы не способны управлять ими. Но пока мы подчиняемся правилам. Совет постановил собрать все запасы в один общий котел. Каждые день выдаются пищевые пайки. Совет говорит, что все мужчины должны выполнять одинаковую работу, поэтому Джетан вынужден стоять в ночной страже, словно простой солдат. Мужчины дежурят парами, так как нам уже известно, что одиночки скорее подвержены странному сумасшествию, притаившемуся в этих местах. Мы его почти не обсуждаем, но похоже, что у многих бывают странные сны, которые заставляют нас задуматься. Мужчины винят во всём воду. Ходят разговоры о том, что следует послать несколько исследовательских отрядов в поисках места для лагеря.

Я не верю в реальность их смелых планов. Этому дикому месту нет никакого дела до наших чаяний.

Мы нашли здесь мало пригодного в пищу. Растения незнакомы, а всё живое, что мы встречали, передвигается высоко на деревьях. Но всё же, даже в этой непроглядной мрачной чаще, есть место прекрасному, если научиться видеть. Солнечный свет, мягкий и рассеянный, пробивается сквозь сплетение веток, и листва лиан светится, словно перья волшебных птиц. В одно мгновение я проклинаю эти тесные сети, которые преграждают наш путь, а в другое вижу в них произведение искусства. Вчера, несмотря на мою усталость и желание Джетана двигаться вперёд, я остановилась, чтобы полюбоваться цветущей лианой. Рассматривая её, я заметила, что в чашечках цветов собралась дождевая вода, смешанная со сладким нектаром. Пусть простит меня Са, но мы с детьми вдоволь напились, прежде чем я рассказала о своей находке остальным. Мы также нашли грибы, которые растут на стволах деревьев, подобно веткам, и лианы со съедобными красными ягодами. Но этого недостаточно.

Сегодня мы спали на сухой поверхности — и тоже благодаря мне. Мысль о ещё одной ночи на мокрой земле, когда ты просыпаешься, весь покрытый влагой, и всё тело болит, или вообще не можешь заснуть, цепляясь за свои вещи, которые медленно погружаются в грязь, наполняла меня ужасом. Этим вечером, когда тени начали удлиняться, я заметила на некоторых ветках большие птичьи гнезда. Мне было хорошо известно, как ловко Петрас дома забирался на шкафы и даже карнизы. Выбрав дерево с несколькими горизонтально расположенными толстыми ветками, я спросила, сможет ли он туда вскарабкаться. Цепляясь за лианы и упираясь своими маленькими ножками в потрескавшуюся кору, он легко подтянулся вверх и вскоре уже сидел над нашими головами, болтая ногами и весело смеясь.

Я сказала, что Джетан должен залезть вслед за сыном и взять с собой камчатные портьеры, которые я всё ещё везла за собой. Скоро все остальные поняли, что я имею в виду. Теперь ткани самого разнообразного вида свисают с деревьев подобно спелым фруктам. Некоторые устроились спать на широких ветках или наростах ствола, остальные — в самодельных гамаках. Лежать там не слишком удобно, зато сухо.

Все благодарили меня.

— Моя жена всегда была изобретательной, — сказал Джетан, словно пытаясь отобрать у меня эту благодарность, поэтому пришлось ему напомнить:

— У меня есть имя. Я была Кэриллион Уэльдзин задолго до того, как стала леди Кэррок! Некоторые мои известные работы, например «Скрытые основы» или «Летающие фонари», требовали знаний о равновесии и расположении предметов относительно друг друга. Разница только в масштабе, не в сути.

После этих слов многие женщины в нашем лагере посмотрели на меня осуждающе, однако леди Дюпарж воскликнула:

— Она права! Я всегда восхищалась произведениями леди Кэррок!

После чего один простолюдин был настолько груб, что добавил:

— И она оставалась бы такой же изобретательной, будучи женой торговца, потому что у нас тут нет лордов и леди.

Это была отрезвляющая мысль и, боюсь, правдивая. Происхождение тут не имеет значения. Право голоса принадлежит обычным людям, гораздо менее образованным, чем я или леди Дюпарж. У простого крестьянина больше возможностей высказаться.

И что же мой муж прошипел мне?

— Ты позоришь меня своими попытками выделиться. От твоих «артистических порывов» один вред. Лучше бы смотрела за детьми, — указал он мне на моё место.