Возвращение Черного Отряда

Со стороны генерала взобраться на Вершину без приглашения было откровенной дерзостью. Но Длиннотень простил его. Он питал слабость к Могабе, слишком уж напоминавшему его самого в молодости, а потому частенько позволял нару то, что не сошло бы с рук никому другому из ближайших помощников.

– Я пришел для того, чтобы еще раз попросить тебя: отмени распоряжения, обязывающие меня торчать на Чарандапраше в бездействии. Теперь, после этой катастрофы, мне как никогда нужна свобода действий, чтобы выиграть время.

Длиннотень уже устал от этой просьбы, которую Могаба высказывал при каждой встрече.

– Генерал, если вместо того, чтобы просто выполнять приказы, ты и впредь будешь лезть ко мне со всяким вздором, я найду, кем тебя заменить. Взять хотя бы малого по имени Нож. Кажется, за ним числятся кое-какие заслуги.

Могаба опустил голову и промолчал. Он не восхищался достижениями Ножа хотя бы потому, что этому типу была предоставлена та самая свобода действий, которой генерал тщетно добивался для себя уже почти два года.

Раздражение Хозяина Теней не стало для Могабы неожиданностью. Он предвидел это, но считал себя обязанным предпринять попытку – ради своих солдат.

Неожиданно душила Нарайян Сингх шагнул в направлении Хозяина Теней; этому предшествовала волна запаха. Длиннотень отпрянул.

– Они выступают, – заявил коротышка. – Выступают против нас. Никаких сомнений больше нет.

Длиннотень не поверил ему – потому что не хотел верить.

– С чего бы это? Зима, считай, только началась… – Он вопросительно взглянул на Ревуна, но уродец кивнул головой, обмотанной тряпьем.

– Это верно, – подтвердил Ревун, подавляя рвущийся из глотки вопль. – Везде, куда ни кинешь взгляд, таглиосцы пришли в движение. Больших армий не видно, но отдельные отряды идут по всем дорогам. Похоже, Сингх, затеяв перебить их правителей и командиров, разворошил осиное гнездо.

Длиннотень промолчал: он предпочитал не обсуждать неудачную вылазку Сингха. Сейчас его собственная агентурная сеть была слаба, но лазутчики делали что могли, и порой немало. А союз с душилами был непопулярен и потому весьма ненадежен. В Тенеземье обманников любили ничуть не больше, чем в Таглиосе.

Могаба переступил с ноги на ногу, но удержал рвавшееся у него с языка замечание. Однако Длиннотень понял его без слов. Генерал хотел, чтобы ему позволили нанести удар прежде, чем разрозненные таглиосские отряды успеют выйти на границу Чарандапраша и объединиться в сильную армию.

– Ревун, найди Ножа. Передай приказ: пусть беспрестанно тревожит эти отряды. Но нападает только на те, с кем может справиться. Генерал…

– Да, господин.

Голос Могабы звучал нейтрально, что, надо полагать, стоило нару немалых усилий.

– Разрешаю тебе послать часть кавалерии на север, навстречу врагу. Но только часть, и только кавалерии. Если вздумаешь трактовать это так, будто тебе дана полная воля, – пеняй на себя. Я и впрямь выпущу тебя на волю… по ту сторону Врат.

С тех пор как Длиннотень последний раз отсылал кого-то за Врата Теней на неминуемую и мучительную смерть, прошло уже немало времени. Некогда ему было развлекаться. К тому же, по правде сказать, в настоящее время он просто-напросто не мог открыть этот путь без копья, то есть знамени Черного Отряда. А единственный запасной ключ был похищен одним из бывших сподвижников, ныне умершим. Не будучи некромантом, Длиннотень не имел возможности вызвать дух похитителя и вынудить его признаться, где погребен этот инструмент.

– Я ясно выразился?

– Абсолютно, – отозвался Могаба, слегка приосанившись. Уступка была невелика, но для него и она значила немало. Правда, местность к северу от Чарандапраша не годилась для кавалерийских маневров, из чего следовало, что ему придется использовать своих всадников как посаженную на коней пехоту. Но даже это открывало определенные возможности. – Премного благодарен, господин.

Краем глаза Длиннотень уловил взгляд молчаливой – она почти не разговаривала – девочки. Взгляд, полный презрения. Правда, уже в следующее мгновение эти глаза вновь стали пустыми, так что мелькнувшую в них нелестную эмоцию Хозяин Теней мог списать на свою мнительность.

Он вновь посмотрел на плато блистающих камней. Когда-то сюда его привело навязчивое желание познакомиться с этим местом. Теперь же Длиннотень ненавидел плато, мечтал, чтобы оно провалилось в тартарары, – но и нуждался в нем. Без плато он был бы слишком слаб, чтобы соперничать с Ревуном – или с Душелов, этой непредсказуемой, сумасбродной бабой, сущим исчадьем хаоса.

– Где та, что носит имя Душелов? – спросил он. – Есть какие-нибудь известия?

– Никаких, – солгал Ревун, получивший важное сообщение от тенеплета-скринсы, чья шайка управляла колонией летучих мышей-лазутчиц. – Хотя в Таглиосе примерно в то же самое время, когда братья джамадара Сингха пробрались во дворец, произошло нечто странное. Возможно, тут не обошлось без нее.

У маленького колдуна вырвался вопль, чуть ли не вдвое продолжительнее и пронзительнее обычного. Его затрясло, на губах выступила пена.

Даже Дщерь Ночи отступила на шаг.

Помочь ему никто не вызвался.

6