Возвращение чародея

Погода царила чудесная, это были последние теплые деньки перед сезоном промозглых осенних дождей. На безоблачном небе светили две луны Вестланда и мерцали звезды. Дул легкий прохладный ветерок.

– Жаль, что в последнее время не случалось сильных штормов, – заметил я. – Было бы совсем неплохо, если бы их чертов флот утонул где-нибудь посреди океана.

– Природа редко снисходит для решения земных проблем, – сказал Исидро.

– Чем ближе бой, тем больше я сомневаюсь, что поступил правильно, – признался я.

– Разумным людям свойственно сомневаться, – сказал Исидро. – В правильности своих решений всегда уверены только маньяки и фанатики. Я не хотел бы видеть на твоем месте какого-нибудь маньяка.

– Как вы думаете, Зеленые Острова изменятся к нашему возвращению? – спросил я.

Похищение королевы и последовавшие за ним казни леди Мелиссы и ее мужа Станниса вызвали широкий общественный резонанс. Как мы все ожидали, мнения эльфов разделились. Вслух преступление леди Мелиссы никто не одобрял, но о чем думали консервативно настроенные эльфы, оставалось только догадываться.

С необходимостью казни согласилось около восьмидесяти процентов населения, но это опять же вслух и прилюдно. Последние дни перед отплытием флота Доран занимался исключительно сбором слухов и говорил, что меня безоговорочно поддерживает более половины населения эльфов, особенно молодежь. Многие все же неодобрительно относились к моим решениям, но… Король – это единственный закон, а эльфы с законом не спорят.

– Изменения потребуют много времени, – сказал Исидро. – Перестройка мышления куда сложнее, чем перестройка здания.

– Какой же вы умный, – вздохнул я.

– С годами ты станешь таким же, – сказал Исидро. – Мне надо идти, Ринальдо. Я договорился о встрече со своими старыми коллегами и уже почти опоздал.

– Конечно, вы можете идти, – отпустил я своего учителя, и он растворился посреди окружающих нас палаток и костров.

Несмотря на поздний час, практически никто не спал. Солдаты сидели вокруг огня, чистили или точили оружие, латали одежду и вели неторопливые беседы. Это были ветераны армии Вестланда, и перспектива умереть уже следующим утром была для них вполне привычна.

В той же части лагеря, где базировалось ополчение, царила куда более нервозная обстановка. Люди, впервые взявшие в руки оружие несколько недель назад и никогда не видевшие перед собой умирающего врага или умирающего друга, пытались примириться с мыслями о грядущей битве. Там пили куда больше вина, разговаривали гораздо громче, временами до нас с Карин доносились взрывы нервного, находящегося на грани истерики смеха.

Лучше бы ополченцы отдыхали перед боем, подумал я. Куда смотрят их командиры, почему не прикажут разойтись по своим палаткам и хоть немного отдохнуть?

– Они все равно не заснут, – сказала Карин, когда я поделился с ней своими сомнениями. – Когда я была гладиатором и знала, что на следующий день мне предстоит драться на арене, я тоже не могла сомкнуть глаз. Привычка приходит только через несколько лет. Большинство этих парней из ополчения завтра умрут, так пусть же они проведут свою последнюю ночь так, как они хотят.

– Если они отдохнут, возможно, потери будут меньше.

– Не будут, – сказала Карин. – Дело не только в их физическом состоянии, и даже не в выучке, которой у них нет. Эти люди еще не побороли свой страх, Ринальдо, страх перед выбором убивать или быть убитым.

– И когда же они смогут его побороть?

– Полностью – только к началу третьего в их жизни боя.

– Людовик хочет закончить эту войну одним сражением.

– Значит, им повезло, и в борьбе со страхом отпадет всякая необходимость. Почему накануне битвы мы разговариваем о них?

– Не знаю, – сказал я. – Я тоже вряд ли смогу заснуть.

– Тебе доводилось убивать.

– Да, и воспоминания об этом меня не особенно греют.

– Тебе не в чем себя упрекнуть. В сражении с гоблинами ты был просто великолепен.

– Выбора не было.

– На войне его никогда нет. Но ты убивал не только в бою.

– Это было еще хуже, – сказал я.

– Признаться, я удивлена, что ты смог казнить леди Мелиссу собственноручно. А как же твои разговоры о милосердии, склонность прощать тех, кто делал тебе зло…

– Может быть, все дело в том, что зло было сделано не мне, – сказал я.

– Ты мстил за меня, красавчик? Я тронута.

Я промычал в ответ что-то невразумительное. Конечно, месть в казни леди Мелиссы присутствовала, но там было и что-то еще. Политик не должен принимать решения, руководствуясь одной только личной причиной, и он всегда должен думать о последствиях.

Взявшись за руки, мы с женой покинули лагерь и медленно брели по белому песку. Завтра этот песок станет красным от пролитой крови.

В происходящем присутствует определенная ирония – впервые в современной истории разумные существа будут убивать друг друга на пляже.

Где мы только друг друга не убивали: на равнинах, в горах, на воде и под землей. Вот теперь добрались до пляжей. Что дальше? Будем убивать друг друга в воздухе?

Или когда-нибудь мы все же научимся жить в мире и обходиться вообще без войн? Хотелось бы в это верить.