Возвращение блудного сына

– «А с двадцать девятого июня прошлого года отменён визовый режим между Россией и Аргентиной, и теперь любой гражданин наших стран может посещать другую страну в течение 90 дней каждые полгода, с момента первого въезда!» – действительно обрадовал он Варвару.

В понедельник, поняв, что клиент… созрел, и с ним можно иметь не только деловые и товарищеские отношения, Нона несколько успокоилась и больше в явном виде не домогалась тела Платона.

– «Что-то я с тобой разоткровенничалась, как с отцом?!» – поставила она свои точки над его «i».

И Платон тогда подумал: настоящий мужчина не тот, кто бурно кончает, а тот, кто в нужный момент умеет сдерживаться!

– «Как ты думаешь, Олег просит меня с ним сегодня пообщаться, а у меня дел полно?» – опять попросила Нона совета у старшего товарища.

– «Конечно, поезжай к сыну! Общение с детьми и родителями – самые важные моменты в жизни! Они важнее даже общения с любимым!».

В знак согласия Нона утвердительно махнула рукой и ушла поскорее завершать срочные и неотложные дела.

Платон продолжал интенсивно работать, всё с большим нетерпением ожидая прилёта своего самого старшего сына.

Во вторник утром ему позвонил Владимир Сергеевич из СВР и сообщил, что в связи с прилётом Вячеслава, завтра в пятнадцать часов их с Варварой захватят на служебном микроавтобусе непосредственно от высотки.

Платон Петрович заранее с обеда отпросился у Надежды Сергеевны, традиционно сославшись на медицинские обследования.

Он никогда и никому на работе не говорил о наличии у него самого старшего сына, да ещё разведчика. Такого подхода к коллегам по работе он решил придерживаться и впредь.

Им не было никакого доверия, да и лишний раз разжигать у них зависть и не искренний интерес к себе и своим близким он не хотел.

И вот наступило двадцать восьмое апреля, среда, его день приключений.

После обеда Платон за пять минут дошёл и соответственно вовремя прибыл к Варваре, которая давно уже собралась.

Оба уже были чуть возбуждены и взволнованы. Вскоре, около пятнадцати, раздался телефонный звонок, и родители Вячеслава спустились во двор, где их ожидал служебный микроавтобус «Фольксваген». Кроме водителя и Владимира Сергеевича в машине никого не было. Это несколько успокаивало Платона.

Значит «брать» не будут! Во всяком случае, пока и в этом микроавтобусе! Значит всё вроде нормально! – не лишний раз успокоил себя мнительный отец – писатель с богатым воображением.

До Шереметьева доехали относительно быстро, иногда минуя пробки с использованием спец. сигнала и сирены.

Прибытие рейса из Парижа ожидалось в половине седьмого вечера. Задержки практически не было.

И вот огромный Аэробус А-330 авиакомпании Эйр Франс, после почти четырёхчасового полёта из Парижа, подкатил к терминалу аэропорта.

Рейсом AF2244 Вячеслав вылетел из аэропорта имени Шарля де Голля почти в час дня местного времени, и с учётом двухчасовой разницы в поясном и летнем российском времени оказался на московской земле якобы через пять с половиной часов.

А в этом Парижском международном аэропорту Вячеслав оказался после почти 13 часового перелёта из Буэнос-Айреса самолётом Боинг-777 той же авиакомпании.

Международный аэропорт столицы Аргентины «Эсейса» его самолёт, рейсом AF417, покинул 27 апреля в 17.20 местного времени, а приземлился на французскую землю, с учётом 4-ёх часовой разницы в поясном времени, в 11.15, но уже 28 апреля. Поэтому заезжать куда-либо у него времени не было.

Так что продолжительность его суммарного полёта из Аргентины в Россию составила почти 19 часов.

Поэтому самый старший сын Платона в дороге несколько подустал. Да и погода в день вылета, 27 апреля, в Буэнос-Айресе была лучше московской.

Но долгожданная, через двадцать с лишним лет, встреча с родителями вмиг смыла с его лица печать усталости, заменив её лучезарной, белозубой, уже латиноамериканской улыбкой.

Первым, как было оговорено, к Вячеславу подошёл Владимир Сергеевич. Он представился, они обменялись крепкими мужскими рукопожатиями, затем по-братски обнялись. Потом настала очередь родителей.

Варвара, в слезах счастья, обняла своего любимого и долгожданного старшего сыночка, и долго целовала его непривычно загорелое, чуть обросшее лёгкой щетинкой, лицо. Затем настала очередь и Платона.