Возвращение блудного Конструктора

Первым в списке шел Виктор Батиевский, бывший астронавт-исследователь первого класса, вторым Эрнест Гиро, бывший пограничник из команды крейсера погранслужбы «Риман», в настоящем – драйвер-секунда спейсера «Афанеор», подозреваемый в его угоне с неизвестной целью. Ратибор уже анализировал список, выучив характеристики каждого К-диверсанта; кличка «К-диверсанты» ему не нравилась, и он продолжал называть этих людей так, как назвал Аристарх, – К-мигранты. Но совет Железовского – обратить внимание на профессиональные навыки и сильные стороны каждого К-мигранта – проигнорировать Берестов не мог, да и не хотел, у него появилось неясное предчувствие, что ему не раз придется сталкиваться с ними.

– Виктор Батиевский, – читал киб-секретарь, – альпинист, физически развит, координирован, владеет аутотренингом, реакция типа «экстра», но не интрасенс; полигонная проходка высшей категории сложности – девятка; двадцать одна экспедиция во Внеземелье…

– Дальше.

– Эрнест Гиро, мастер тайбо (школа кота), владеет всеми степенями йога-тренинга, реакция типа «феномен»; полигонная трасса ВС – десятка; сорок семь походов во Внеземелье, девять погранвахт…

– Дальше.

– Григорий Григ – пилот-маг, мастер по регби…

– Мютьюз Купер – инженер-универсал, шахматист, гроссмейстер, мастер по компьютерным играм…

– Нгуо Ранги – археонавт, чемпион мира по «динго»-боксу [41], мастер по мваи-мваи – африканскому аналогу у-шу…

Дослушав, Ратибор убрал изображение, посидел, размышляя над полученной информацией. Пробормотал про себя: реакция типа «феномен»… М-да, ребята крепкие, умелые, сильные, ничего не скажешь. А что мы можем противопоставить им лично? Ракетку для тенниса? Не мало?.. Конечно, в отделе хватает умелых спортсменов самого разного профиля, но и самому не мешало бы научиться драться.

Ратибор сгущал краски, он тоже был обучен кое-каким приемам рукопашного боя и вдобавок ко всему прошел в свое время первую ступень оптимайзинга – оптимизацию самозащиты в соответствии с физическими данными и моторикой, но при встрече с К-мигрантом этого было явно недостаточно. Черт, где найти время на тренинг? А заодно и тренера-нестандартника?

– Срочно отыщи Салахетдинова, – дал задание киб-секретарю Ратибор.

Баймурат Салахетдинов был когда-то тренером группы безопасников, в которую входил и Берестов, и забыть он его не мог. Пока Ратибор звонил в СЭКОН, а потом экономистам технического центра, секретарь отыскал тренера дома.

Салахетдинов за прошедшие годы не изменился: все тот же серебристый ежик волос, смуглое лицо, морщины у губ, прищуренные глаза.

– Рад тебя видеть, – сказал он, наметив улыбку; никто никогда не видел его смеющимся. – Слышал, ты сейчас важная персона.

– Учитель, – сказал Ратибор, – мне нужно быстро пройти экстремальный вариант оптимайзинга тайбо.

– Быстро? – Салахетдинов задумался. – Быстро – это месяц машинного обучения и два месяца спарринга. Приходи.

– Все, чем я располагаю, – Ратибор невольно усмехнулся, – это сегодняшней ночью – на машину, в режиме «один на один», и завтрашней – на спарринг.

Лицо тренера не изменилось, только глаза сощурились еще больше.

– Это невозможно.

– Так надо, Баймурат.

– Это невозможно, – повторил Салахетдинов, покачав головой. – Есть законы оптимальных нагрузок, которые ни тебе, ни мне не перешагнуть.

– Закон – мое желание! Кулак – моя полиция! – пробормотал Ратибор.

Тренер снова едва заметно улыбнулся:

– Ты не герой поэмы Некрасова. А если считаешь, что оперу «Шторма» все дозволено, то прощай.

– Не все, – глухо сказал Ратибор, – но мне очень надо научиться драться, учитель. Боюсь, умение драться понадобится мне в самое ближайшее время, а я им не обладаю.

Салахетдинов задумался, почти закрыв глаза, потом медленно, не скрывая сожаления, покачал головой.

– Нет, Ратибор. Ни один человек не в состоянии выдержать тяжесть всей программы тренировок за одни сутки, да что там сутки – даже за неделю! Не уговаривай, не авантюрист я, и любые твои доводы не смогут меня убедить.

– Жаль.

– Приходи, начнем максимальный нагрузочный вариант, обещаю подготовить тебя в два раза быстрее, хотя это и сопряжено с риском для здоровья.

– Значит, нет? Жаль… – повторил Ратибор. – У меня практически нет времени, Баймурат, и даже для того, чтобы поговорить с вами, я отключил все каналы связи, кроме трека. Извините, вы, наверное, правы.

– Подожди… – Салахетдинов не договорил, изображение съежилось и ушло в глазок виома на столе. Ратибор посидел неподвижно, разглядывая гладкую панель стола, внутри которой пульсировали алые, желтые и зеленые огни, ползли строки бланк-сообщений, вспыхивали и гасли секундные марки времени, раздавались на пределе слуха задавленные регулятором зуммеры двух десятков вызовов, и включил сопровождение. Голос Умника отрезвил его и прогнал меланхолию.

– Оперу-прима: морг «серых людей» на территории «Чернавы» в Такла-Макан пуст.

– Что? – Ратибор не сразу сообразил, о чем идет речь. – Что ты сказал? Как – пуст?!

Умник терпеливо повторил сообщение, поступившее от оперативной группы, и добавил: