Возвращение Арсена Люпена

– Женевьева… Женевьева… – повторял он нежно. – Еще немного, и ты станешь герцогиней. Обещание, данное твоей матери, я исполню…

Он громко засмеялся и свернул с аллеи, идя рядом с вековыми деревьями, чтобы его не могли заметить из замка.

Сейчас он увидит Долорес, милую его сердцу Долорес.

Он осторожно прошел по коридору и вошел в столовую, откуда в отражении зеркал он мог видеть часть гостиной.

Долорес лежала на кушетке. Пьер Ледюк стоял на коленях и восторженно смотрел на нее.

Глава восьмая Карта Европы

I

Пьер Ледюк любил Долорес.

Это открытие вызвало в Люпене сильную боль, и он ясно наконец понял, чем для него постепенно стала Долорес.

Пьер Ледюк не двигался, но его губы тихо шевелились, и казалось, что Долорес просыпалась. Тихо и медленно подняла она ресницы, повернула голову и взглянула на молодого человека. И Люпен увидел ее взгляд – полный покорной страсти и нежной любви.

Люпен ворвался в гостиную, не владея собой, оттолкнул Пьера Ледюка и закричал:

– И вы не знаете? Он не говорил вам, этот негодяй? А вы любите его?.. Он – великий герцог! Великий курфюрст! Да он всего только Бопре, Жерар Бопре… Бродяга… Нищий, которого я подобрал в грязи!

Он схватил Пьера, поднял и выкинул за окно.

Когда он обернулся к Долорес, в ее глазах сверкала такая ненависть, какой он никогда не видал. Неужели это была Долорес?

Она, с трудом сдерживая гнев, проговорила:

– Что вы делаете? Как вы смеете?.. Так это правда? Он солгал мне?

– Солгал ли он? – воскликнул Люпен. – Он великий герцог! Так, картонный паяц, которого я дергал за ниточку… Но я бы сделал его великим герцогом, если бы…

Он подошел к Долорес, с трудом сдерживая волнение, сказал:

– Налево – Эльзас-Лотарингия… направо – Вюртемберг-Баден, Бавария… Южная Германия… все эти государства придавлены сапогом пруссака и всегда готовы свергнуть его господство… Понимаете ли вы, что может сделать в этой ситуации такой человек, как я?

Еще тише он продолжал:

– Налево – Эльзас-Лотарингия… понимаете ли вы? Это не мечта, нет, самая очевидная реальность, которая осуществится на днях, быть может, завтра… Да, я так хочу… хочу. О, все, что я собираюсь сделать и сделаю, – это поразительно. Нет, вы подумайте только: в двух шагах от Эльзас-Лотарингии… в сердце Германии, близ старого Рейна. Немного интриги, немного ума – и можно перевернуть весь мир. У меня все это есть! И я стану властелином! Для другого, для Пьера – титул и почести… А мне власть! Я останусь в тени. Никакой должности! Быть может, я соглашусь стать садовником… Какая чудная жизнь! Ухаживать за цветами и изменять по своему желанию карту Европы.

Он положил руки на плечи молодой женщине и сказал:

– Вот мой план. Каким бы он ни казался грандиозным, действительность превзойдет мечту. Император уже видел, что я за человек… В один прекрасный день мы еще встретимся с ним лицом к лицу. И все шансы будут в моих руках… Валанглэ пойдет за мной… Англия тоже… и игра будет окончена… Вот моя мечта… Есть другое…

Он вдруг замолчал. Долорес не спускала с него глаз. Она восхищалась им, и он видел в ее взгляде нечто большее, чем простой восторг. Он подумал, какую бы чудесную жизнь они могли бы вести вместе, где-нибудь недалеко от Вельденца, никому не известные, но всесильные…

Долорес встала и сказала ласково:

– Уходите, я вас умоляю. Пьер женится на Женевьеве, я вам обещаю это, но лучше – если бы вы уехали… Уходите… Пьер женится ка Женевьеве.

Он был счастлив. Хотелось бы услышать что-нибудь более определенное, но она и так сказала ему слишком много.

По дороге к двери его нога наступила на что-то твердое. Он нагнулся и увидел маленькое карманное зеркало в оправе из черного дерева с золотыми инициалами.

Он вздрогнул и поднял вещь.

Монограмма состояла из двух переплетающихся букв: Л и М.

– Л и М! Луи Мальрейх? – спросил он, быстро оборачиваясь к Долорес. – Откуда у вас это зеркало? Чье оно?

Она схватила вещь и стала рассматривать ее.

– Право, я не знаю, я никогда не видела этого зеркала…

В этот момент вошла Женевьева и, не видя Люпена, который стоял за ширмой, воскликнула:

– Ах, ваше зеркало, Долорес! Вы опять нашли его… Мы его столько искали… Где оно было?

И молодая девушка ушла, говоря:

– Тем лучше. Я скажу прислуге, чтобы не искали.

Люпен не двигался, крайне смущенный и тщетно пытаясь себе объяснить, почему Долорес не сказала правды.

Странная мысль пришла ему в голову, и он спросил:

– Вы были знакомы с Луи Мальрейхом?

– Да, – ответила она, пристально глядя на него. Он бросился к ней, крайне взволнованный:

– Вы его знали? Кто он? Почему вы раньше ничего не сказали? Отвечайте… я вас прошу.

– Нет, – сказала она.

– Ведь это же необходимо!.. Подумайте только! Луи Мальрейх – убийца! Чудовище!

Почему вы ничего не сказали?

В свою очередь, она положила ему на плечи руки и сказала твердым голосом:

– Не спрашивайте меня никогда об этом, потому что я никогда не скажу. Что бы ни случилось, никто от меня не услышит об этом, никто на свете, клянусь вам…

II