Возвращение Арсена Люпена

– Возьми пять человек с собой… тех же самых, потому что ты уверен в них. И не отходи ни на шаг от этого… господина до завтрашнего утра. – Он посмотрел на часы. – До десяти часов утра. Нет, я ему даю время до двенадцати часов. Ты будешь следовать за ним, куда бы ему ни вздумалось пойти, и делать все, что он тебе скажет. Одним словом, ты будешь в его распоряжении. Если до последнего удара двенадцати часов он не передаст мне связку писем, ты сядешь с ним в автомобиль и отвезешь его прямо в тюрьму Санте.

– А если он попытается бежать?

– Поступай как знаешь.

Он вышел.

Люпен взял со стола сигару и сел в кресло.

– Вот это хорошо. Очень мне нравится, когда так действуют, откровенно и решительно. Граф позвал стражу и сказал Люпену:

– Пойдем.

– Нет.

– Как нет?

– Я думаю.

– О чем?

– О том, где могут быть спрятаны эти письма.

Граф отступил с удивленным выражением лица, а Люпен насмешливо продолжал:

– Самое интересное во всем этом приключении то, что у меня нет ни малейшего представления, где могут быть спрятаны эти письма… Что вы скажете, дорогой граф? Не правда ли, забавно? Ни малейшего представления.

Глава пятая Письма императора

I

Развалины замка Вельденц, хорошо известные всем путешественникам по Мозелю и Рейну, состоят из остатков старинного феодального замка, построенного еще в 1277 году архиепископом Фистингена, – огромной замковой башни, опустошенной набегами вражеских войск, и невредимых стен обширного дворца в стиле ренессанс, где жили великие герцоги Депон в течение трех столетий.

Этот дворец был разорен восставшими подданными великого герцога Германа Второго.

Пустые окна без стекол, как двести зияющих темных дыр, находятся в четырех стенах фасада. Вся внутренняя отделка деревом, обои и бо́льшая часть мебели сгорели. Между полуобгоревшими балками разрушенного в некоторых местах потолка видно небо.

В два часа Люпен, сопровождаемый своей стражей, все осмотрел.

Его замешательство все более и более увеличивалось. Для того чтобы вырваться на свободу, он сделал вид, что знает, где спрятаны письма, на самом деле он и теперь не знал даже, с чего ему начать поиски.

«Дело плохо, – говорил он себе, – из рук вон плохо».

Вдобавок ко всему он не мог избавиться от мысли о своем преследователе. Как ему удалось напасть на след Люпена? Откуда он узнал о его освобождении из тюрьмы? О его поездке в Германию? Что это, чудесная способность угадывать? Или результат точного наблюдения? Но тогда, кто ему сообщает сведения о Люпене?

Все эти вопросы не оставляли его ни на минуту.

Около четырех часов, после вторичного осмотра развалин замка, в течение которого он исследовал стены, измерил их толщину, подробно и внимательно осмотрел каждую комнату, он спросил графа:

– Никого не осталось в живых из слуг последнего герцога?

– Все они разошлись, потеряны из виду. Только один из них продолжал жить в деревне недалеко от замка, но он умер два года назад.

– Детей у него не осталось?

– У него был сын, женатый. Его пришлось удалить вместе с женой по причине невозможного поведения обоих. Уехав, они оставили меньшую из своих дочерей, маленькую девочку Изильду.

– Где она живет?

– Она живет здесь, около служб замка. Ее дедушка показывал замок туристам, когда его еще можно было осматривать. Маленькая Изильда с тех пор живет здесь. Ее теперь держат из жалости, это невинное существо, лишенное рассудка: она очень мало говорит и едва ли сама понимает, что говорит.

– Давно это с ней?

– Кажется, нет. Начиная с десяти лет она постепенно начала терять рассудок.

– Почему? С горя? От испуга?

– Нет, говорят, что без причины. Должно быть, наследственное. Отец был алкоголиком, а мать лишила себя жизни в припадке безумия.

Люпен подумал и сказал:

– Я хотел бы ее видеть.

Граф как-то странно улыбнулся:

– Почему нет? Конечно, вы можете ее увидеть.

Они нашли ее дома. К удивлению Люпена, это была миловидная девушка, очень худая и бледная, со светлыми волосами и нежным лицом. У нее были глаза с зеленоватым отливом и мечтательным, как у слепых, выражением.

Он задал ей несколько вопросов, на которые она ничего не ответила или бормотала бессвязные фразы, и казалось, что она не понимала ни смысла того, что ей говорили, ни смысла тех слов, которые сама произносила.

Люпен ласково взял ее руки в свои и мягким голосом начал расспрашивать ее о дедушке и о том времени, когда она была здорова. Она молчала, бессмысленно устремив глаза в пустоту. Люпен попросил карандаш и бумагу и написал на белом листе число 813.

Граф опять улыбнулся.

Девушка посмотрела на лист, который перед ней держали, и рассеянно отвернулась. Люпен написал тогда: «Апоон».

Изильда также не обратила внимания.

Но Люпен не отказывался и продолжал попытки. Он несколько раз писал это слово, оставляя различные промежутки между буквами, и каждый раз внимательно вглядывался в лицо девушки. Она сидела неподвижно и смотрела на бумагу с таким равнодушием, которое, казалось, ничто не могло смутить. Но вдруг она схватила карандаш, вырвала из руки Люпена лист бумаги и написала два Л в промежутке, оставленном Люпеном.