Возвращение

Томоко внезапно прервала его:

— Папа! — это слово искренне и без труда слетело с её губ. — Я — Томоко.

Кёго уставился на неё и не мог произнести ни слова.

Томоко уже больше была не в состоянии сдерживать свои глубокие эмоции, которые так и вырывались наружу, и уже не могла их больше контролировать. Её отец продолжал с сомнением смотреть на неё, и ей казалось, что она наблюдает неуверенные движения слепого человека, которого она хочет взять за руку и успокоить. Но, похоже, что Кёго постепенно стал осознавать значение её слов.

— Я — Томоко, — повторила она. — Вы не понимаете?

Глаза Кёго покрылись влагой, но в осанке его фигуры и выражении лица резких изменений не произошло, и это спокойствие показалось Томоко прекрасным.

— Не следует заставать людей так врасплох, — сказал он спокойным тоном, продолжая смотреть на Томоко. Выражение его глаз стало более напряжённым, и губы слегка дрожали.

— И подумать только, что я не знал, — пробормотал он, и тень печали пробежала по его лицу. Безрадостные воспоминания, страдания от постоянного одиночества в этом мире внезапно обрушились на него, и только большим усилием воли он смог сдержать свои эмоции. «Отец сыграл комичную роль перед своим ребёнком», — подумал он.

— Я очень обидел тебя, — сказал он низким голосом. — Я, действительно, ничего не знал, и думаю, ты поймёшь и простишь меня.

Томоко в экстазе потрясла головой, её пышные волосы испускали яркий блеск, и лицо по-прежнему светилось.

— Я сразу поняла, что вы мой отец. Это верно с первого взгляда.

— Пошли, пройдёмся, — предложил Кёго. Он всегда поступал так и раньше, когда неконтролируемые эмоции охватывали его, и сейчас эта привычка вновь автоматически овладела им. Ходьба восстанавливала его физически, и в движении он мог освободиться от нахлынувших эмоций.

— Похож ли я на родителя? — спросил он резко.

Его дочь нежно улыбнулась и кивнула в знак согласия.

— Сейчас совершенно ясно, что вы отец Томоко.

— Ты так думаешь?

— Папа, что вы думаете обо мне? Считали, что я чужой ребёнок?

После некоторого колебания Кёго сказал:

— Конечно, я так считал. Томоко, которую я знал, было четыре года. Совсем маленький ребёнок.

Он на мгновение закрыл глаза, поднимаясь по узкому покрытому камнями склону.

— Как она выросла, — пробормотал он.

Поднявшись по склону, они вышли к чайному домику, являющемуся одной из достопримечательностей Золотого храма, однако Кёго не проявил к нему особого интереса, и они прошли мимо, не останавливаясь. Дорожка вывела их через небольшие ворота к выходу из сада.

— Когда ты приехала?

— Я уже три дня здесь.

— Одна? — спросил Кёго, тайно надеясь на приезд жены. — Или кто-то ещё с тобой?

— Да, друг. — Вспомнив о Саэко, Томоко почувствовала себя неловко. Её спокойствие было нарушено, когда перед ней всплыло напряжённое лицо Саэко.

— И когда вы уезжаете?

— Сегодня ночным поездом.

— Так поспешно? — Кёго неожиданно тяжело вздохнул. — Если не возражаешь, давай поужинаем вместе. — Затем, не сознавая, что он ведёт себя как отец, добавил: — Может быть пригласим также твоего друга?

Томоко поспешно покачала головой в знак отказа.

— Нет, она занята. У неё другое мероприятие.

— Ты знаешь её по работе?

— Да, в какой-то степени.

— И как девушка, подобная тебе, может зарабатывать себе на жизнь? — спросил Кёго, сдерживая своё внутреннее возбуждение.

Томоко рассмеялась с весёлой невинностью и, испытывая радостное чувство, ответила:

— Как-то получается. Но я могла бы и не работать, но мама посоветовала мне заняться чем-нибудь.

Кёго достал сигарету и остановился, чтобы закурить.

— Твоя мать, надеюсь, здорова?

Со слабым щелчком он зажёг зажигалку и закурил. Глубоко затянувшись, он медленно выпустил дым и наблюдал за его исчезновением среди деревьев. Все движения её отца показались Томоко красивыми и элегантными. Глядя на его волосы, она заметила первые следы седины на его висках.

— Я не имею права это говорить, — неожиданно сказал он, — но я рад, что смог встретиться с тобой… Но ты не должна была приходить. Твоя мать знает об этом?

Заметив новую строгость во взгляде своего отца, Томоко отрицательно покачала головой.

— Твоя мать не знает… Значит, приезд сюда это твоя собственная идея? — Кёго замолчал на мгновение и затем спросил тихим голосом:

— Кто сказал тебе обо мне?

— Вероятно, это стало известно от господина Усиги.

— Ах, вот от кого. Этот болван.

Томоко была поражена, что он употребил это слово, Кёго заметил это.

— Что случилось?.. Я имел в виду Усиги.

Они вышли к маленькому храму, вокруг которого висело без какой-либо определённой цели много изящных бумажных фонариков с написанными на них иероглифами «Каменный Бог Огня», но в этот летний день всё вокруг выглядело тихо и пустынно.

— Каждый живёт своей собственной странной жизнью, — сказал Кёго. — Усиги и я в том числе. Не думаю, что ты это понимаешь, но мы, как эти фонарики, висим и болтаемся в этом мире, и во всём этом есть что-то печальное. И дело не в том, что нас кто-то сделал такими. В этом виноваты мы сами и никто иной. Это действительно так.