Возвращение

— С задачей справится небольшая команда — я, Костя и полкоманды спецназа ВДВ. Техника возьмём. Всё. Зайдём, соберём данные и выйдем. Будем осторожны.

Костя при этих словах наклонил голову, сощурился, будто засомневался. Королёв как раз перевёл взгляд на него, так что заметил это.

— Тебе даже друг твой не верит, — покачал он головой. — Ты осторожность давно потерял. И кивнул Багирову:

— Садись, Костя.

Тот оторвался от стены, которую подпирал всё совещание, сел.

— Ну? Шансы оценил? — спросил его генерал. — Вернётесь?

Багиров усмехнулся:

— Так точно, вернёмся. Если «хамелеон» сработает.

— Вот именно, — покачал головой Королёв и внимательно взглянул на Бестужева.

Тот сложил руки на груди:

— Валерий Михайлович, всё понятно мне, но без меня группа не пойдёт.

Королёв вздохнул:

— Да я вижу.

Отговорить Дмитрия не выйдет. Это его операция. Можно было бы запретить, если не был бы велик шанс того, что Бестужев ночью возьмёт «хамелеон» и один уйдёт в улей.

— Давай, майор, готовь свою операцию, — сказал Валерий Михайлович. — Но я хочу видеть всё отсюда, понял?

Дмитрий кивнул:

— Будете, товарищ генерал.

Он сидел ещё минуту в раздумьях, потом обернулся к Пименову:

— Отправляй нас назад.

— Сейчас? — удивился тот.

— Да, утром доставь мою команду, — Бестужев встал, забрал планшет. — Постановку задач с командиром базы нужно провести сегодня.

Он быстро вышел из зала совещаний. Костя встал, не торопясь пошёл следом. Время есть. Пока Дмитрий зайдёт за кофе, потом в лабораторию.

— Багиров! — внезапно окликнул капитана генерал.

Костя остановился.

— Присматривай за ним, — произнёс Королёв. — Чтобы работал без личной вендетты.

Костя понял о чём он, кивнул:

— Есть.

— Головой отвечаешь, — добавил генерал.

— Есть, товарищ генерал, — повторил Багиров.

И поймал себя на мысли, что уже давно за это отвечает, без напоминаний. Как-то само получилось. А может, Бестужев это сделал. Знал, что в личной ненависти к мегам может далеко зайти и взял себе телохранителя, который способен во время дать ему отрезвляющую оплеуху, и вытащить за шкирку с поля боя, пока не сожрали. Но, так или иначе, Костя с первых дней вместе понял, что Дмитрия надо ловить, иначе его заносит. Сегодня был малый занос — не хотел уходить, когда уже надо было бежать. Но всё обошлось. Бывала и более тонкая грань между риском и провалом.

Багиров вышел в коридор, отправился сразу в лабораторию биосемиотики. Там уже должны были собрать комплекты «хамелеонов». И точно, едва вошёл, Паша как раз закрыл первую сумку с устройствами.

— О, вовремя! Держи, — произнёс он, протягивая её капитану. — Когда обратно?

— Вы завтра, — Костя навесил сумку на плечо. — Доноси остальное к вертолёту. Бестужев возвращается сегодня. Дал вам ночь сна.

— Целую ночь? Прямо до утра? — Паша усмехнулся. — Ясно. А ты?

— Чего ты херню спрашиваешь? — отмахнулся Костя, уже выходя обратно в коридор.

Как будто первый раз. Бестужев без охраны имеет право ходить только в туалет. Одного его никто не пустит даже в вертолёт.

Багиров зашагал к выходу из комплекса. Дмитрий встретил его в холле с пакетом кофе в руках.

— Ждать результат по обратной мутации не будешь? — спросил Костя.

В их обычном порядке посещения штаба округа значился этот пункт. Лаборатория генома, куда передали остатки железы и все записи от проведённых сегодня опытов, начала процедуру сразу по получении новых данных. Поиском лекарства от мутации занимались двадцать четыре часа в сутки в три смены.

Дмитрий отрицательно покачал головой:

— Нет. Смысла нет.

Он уже сегодня об этом говорил. Без образца чистого мутогена Альфа-особи синтез лекарства от мутации невозможен. Пока он не достанет хотя бы пару капель из пасти этой твари, люди так и будут превращаться в монстров. Так что пора действовать, хватит топтаться вокруг улья, пора туда зайти.

— «Хамелеоны»? — спросил он, кивнув на сумку на Костином плече.

— Да, — кивнул тот. — Сейчас Паша вторую партию принесёт.

Бестужев кивнул:

— Тогда, погнали.

4.

Штабной вертолёт вернулся поздно. Небо уже потемнело. Сухой ночной ветер нёс вихри песка по освещённой прожекторами площадке перед армейскими боксами.

Лазарева уже начала думать, что кофе ей сегодня не попить. Теперь это был один из самых дорогих напитков. На планете, поделённой между людьми и мегистотериями, почти не осталось чайных и кофейных плантаций.