Возвращение

– Может, вы и правы, – меня обуяла решимость найти Джеймса, – но я еще жива, Артур. И пока я жива, я не забуду, что вы с нами сделали.

И не успел он меня снова остановить, я распахнула дверь, помахав Причарду на прощание.

Стоявший в коридоре Релм посмотрел на меня, на доктора и встал рядом, готовый защитить, если надо. С тяжелым вздохом Артур Причард поднялся. У него был вид человека, утратившего последнюю надежду, но я ему не верила. Нельзя доверять создателю Программы.

– Приятно было лично с тобой познакомиться, Слоун, – сказал он. – Передавай привет Джеймсу.

По спине пробежал холодок. В медкарте Джеймса указано, что Причарда приглашали для консультации. Он знает Джеймса. Он с ним это сделал. Резко отвернувшись, я пошла по коридору с намерением найти Джеймса и предупредить.

– Джеймс! – закричала я, спускаясь по лестнице. Навстречу мне поднимался Кас с напряженным лицом.

– Слоун… – страдальчески начал он. Оттолкнув его, я пробежала мимо, продолжая звать Джеймса.

Ну где же он?

– Слоун, – повторил Кас. По голосу я поняла – что-то случилось. Я остановилась на нижней ступеньке. Кас беспомощно развел руками, и стены надвинулись на меня, угрожая сомкнуться над головой. – Слоун, Джеймс уехал. Взял ключи и увел «Эскалейд», пока Артур с нами говорил. Он сказал… – Кас поднял взгляд на Релма, который кивнул – продолжай, мол, – …что больше никому не может доверять.

Попятившись, я схватилась за стену. Нога соскользнула с последней ступеньки. Джеймс от меня ушел. Боже мой, Джеймс исчез…

Глава 3

Я была словно в тумане, когда Причард сошел вниз. О Джеймсе он не говорил, хотя наверняка слышал слова Каса: видимо, увидел мое лицо. Когда закрылась входная дверь, я медленно побрела наверх. От шока я не могла даже плакать.

На столе лежала папка – Джеймс ее не взял. Хорошо бы прочесть собственное досье, узнать о брате, друзьях, правду о Джеймсе. Действительно ли он лгал, чтобы защитить меня? Любила ли я его? Сейчас я его люблю, но я же не побежала за ним. Я позволила ему уйти.

Я легла на кровать и сложила руки на груди, как в гробу. Мертвая и уже начавшая разлагаться. Мне не хватало отца. Я отчетливо помнила, как он покупал нам мороженое, но период до и после смерти брата просто изъят. Как это пережил отец? Что он делал, когда меня забирали в Программу? Пытался остановить хендлеров? Любил ли он меня теперь такую, побывавшую в Программе?

Мысли начали путаться. Я повернулась на бок, зарывшись щекой в подушку. Мне не хватало Джеймса, дома, не хватало воспоминаний, которых у меня уже нет. Как здесь пусто… И я пуста…

В дверях появился Кас с жалостливым лицом.

– Принести тебе чего-нибудь? – спросил он. – Мы немного боимся за тебя.

Наверное, Релм послал его проверить, не свихнулась ли я по ходу дела. Сейчас неподходящий момент признаваться мне в любви и пытаться воспользоваться ситуацией – даже Релм это понимал. Но я не желаю, чтобы меня жалели. Я не беспомощна. Я еще могу бороться.

– Со мной все в порядке, – сказала я Касу, решив разом прекратить его стенания. – Мне лишь нужно временно перестать чувствовать. Разве это не цель Программы?

– Иисусе, Слоун! – Кас шагнул в комнату. – Ты что-то не то говоришь.

Но я вскочила и прошла мимо Каса, прежде чем он успел толком поволноваться. На минуту мне стало лучше. В груди пусто, но боль притупилась. Однако временное облегчение сразу ушло, когда в кухне я увидела Релма, поедающего лапшу быстрого приготовления. Даллас сидела сзади, взглядом пепеля его затылок и накручивая макаронины на вилку.

– Осталось что-нибудь поесть? – спросила я. Даллас удивленно изогнула бровь, а Релм был просто поражен, что я так скоро вышла из спальни. Кас наполнил мне тарелку и переставил на обеденный стол у свободного стула, осторожно на меня посматривая. Я отправила в рот безвкусную, клейкую массу. Ничего, сейчас главное – выжить.

Я не могла заставить себя смотреть на Релма. Это из-за него Джеймс ушел. Релм мне лгал – он с самого начала все помнил. Однако тут что-то не так. Сколько раз он побывал в Программе? Как он может по-прежнему все помнить? Подозрения не давали мне покоя, но едва я подняла голову, как Даллас с ненавистью произнесла:

– Значит, он от тебя ушел?

С тем же успехом она могла ударить меня в лицо. На глазах выступили слезы. Я сжала вилку так, что металл впился в кожу.

– Не надо, – пробормотала я, положив вилку. Релм продолжал жевать.

– Чего не надо? – невинно переспросила Даллас. – Я поддерживаю разговор за обеденным столом.

– Он вернется, – вмешался Кас. – Не обращай внимания на Даллас, она нарочно ведет себя как дрянь. Мы знаем, что Джеймс вернется.

– Заткнись, Кас, – насмешливо бросила Даллас. – Ты не знаешь, о чем болтаешь. К тому же мы здесь не останемся. Панацея у Слоун и с самого начала была у нее.

Глаза Каса округлились, а рот приоткрылся, будто он получил под дых. Мой взгляд метнулся к Релму – я спохватилась, что Панацея не у меня, а у Джеймса. Боже мой, Джеймс положил ее в карман. Теперь он один, без меня. Неужели он ее примет?

– Нельзя уезжать, – взволнованно сказала я Релму. – Надо дождаться Джеймса.