Возвращение

– Мрачное место, – отметила Морено, когда они подъезжали к дому через лес. – Хотя когда-то он, наверное, выглядел лучше.

– Это точно. Здесь никто не жил лет двенадцать-тринадцать. Это накладывает отпечаток… Смотри! Мы успеем расспросить еще одного человека?

– Разве что кратко.

Де Брис сбавил скорость и притормозил рядом с мужчиной, который, согнувшись, обдирал краску с забора.

– Добрый вечер, – поздоровался де Брис через опущенное стекло. – Можно вам задать несколько вопросов?

Мужчина выпрямился:

– Добрый вечер. Пожалуйста. Хорошо постоять хоть немного прямо.

Де Брис и Морено вышли из машины. Как оказалось, Клаус Шермак жил в этом доме всего около года и к тому же был слишком молод, чтобы иметь собственные воспоминания о судебных процессах над Верхавеном. Но посвятить пару минут разговору всегда можно.

– Мы переехали сюда, когда родился третий, – сказал он, жестом показав на сад и дом, где двое мальчишек пытались съехать на педальной машине по пандусу для инвалидной коляски, который вел на крыльцо. – Мы решили, что в городе душновато. А здесь все же свежий воздух…

Морено кивнула:

– Вы не работаете в деревне?

Шермак помотал головой:

– Нет. Я работаю в университете. Занимаюсь историей Средних веков и Византией.

– Мы хотели спросить про Леопольда Верхавена и его дом в лесу, – пояснил де Брис. – Вы его ближайшие соседи, не считая дома напротив вашего…

– Вилкерсоны, правильно. Да, мы поняли, что что-то случилось.

– Случилось, – подтвердил де Брис. – Но вы, наверное, не можете сообщить нам ничего интересного?

Шермак покачал головой:

– Боюсь, что не смогу. Мы были в отпуске, когда он вернулся в прошлом августе… Мы о нем только слышали. А что, собственно, произошло?

– Он погиб. При невыясненных обстоятельствах. И если вы не станете немедленно сообщать об этом в газеты, мы вам будем благодарны.

– Хорошо, не буду, – сказал Шермак. – Даю вам слово.

– Спасибо за помощь. – Де Брис остановил машину у дома Морено на Кеймер Плейн. – Жаль, что у тебя нет времени, мы могли бы немного выпить. Иногда бывает полезно спокойно посидеть и проанализировать впечатления.

– Извини. Обещаю в следующий раз планировать свой день лучше. Кстати, разве ты не женат?

– Есть немного, – признался де Брис.

– Я так и думала. Пока! – Она выскочила из машины. Хлопнула дверью и помахала ему рукой на прощание.

Де Брис немного посидел, глядя ей вслед. «Завтра суббота, – подумал он. – Выходной, черт его подери!»

21

Ван Вейтерен с усмешкой закончил читать аналитический обзор дела о Беатрис из воскресного номера «Алгемейне», выполненный С. П. Якобсом. Он с раздражением нажал на кнопку для вызова медсестры, которая показалась в дверях палаты через полторы минуты.

– Я хочу пива, – сказал Ван Вейтерен.

– Здесь не ресторан, – устало ответила женщина и убрала непослушную прядь с лица.

– Я это заметил. Но дело в том, что доктор Бугенмуттер… или как там его зовут, черт возьми… прописал мне пиво в составе диеты. Это ускоряет процесс заживления. Не возражайте, а принесите мне бутылку.

– Уже за полночь. Может, вам лучше поспать?

– Поспать? – возмутился Ван Вейтерен. – Я расследую преступление. Вы должны быть мне чертовски благодарны. Между прочим, речь идет об убийце двух женщин. А вы теперь мешаете следствию… Ну?

Она со вздохом исчезла, а через пару минут вернулась с бутылкой и стаканом.

– Вот так бы сразу. Хорошая девочка.

Она зевнула:

– Вы сможете налить сами?

– Постараюсь, – пообещал Ван Вейтерен. – Я позвоню, если вдруг промахнусь.

Во время чтения последних четырех-пяти вырезок комиссар предвкушал, как прохладная, бодрящая струя пива потечет по его горлу, но реальность превзошла все его ожидания.

Ван Вейтерен довольно рыгнул. «Божественный напиток, – подумал он. – Теперь посмотрим! Что мы имеем?»

Не так уж много, однако. И в то же время много в количественном отношении. Газеты громко трубили о первом процессе, и это мягко говоря.

До сих пор он прочел только малую толику, но выбор Мюнстера был продуманным и показательным: огромное множество инсинуаций и домыслов по поводу характера Верхавена, довольно подробные записи судебных прений. И все более ясные прогнозы относительно виновности.

Верхавен. Это должен быть Верхавен.

Однако фактов немного. Как он и предполагал, вещественных доказательств – раз-два и обчелся. В сущности, их почти нет. В целом дело основано только на косвенных уликах, но даже их явно недостаточно. Неоспорим тот факт, что, если быть точным, недостает и того и другого.

Никаких конкретных доказательств.

И, собственно, почти никаких косвенных улик, указывающих на Верхавена.

Ничего.

Но его все равно осудили.

«Естественно, в результате законного суда и следствия, – подумал Ван Вейтерен и приложился к бутылке. – Я мог бы отдать часть пива, чтобы только там побывать».

Но, черт возьми, почему его осудили?

Конечно, газеты и общественное мнение оказывали некоторое давление, но не настолько же слаба судебная система.

Нет. Здесь что-то другое, он это чувствовал.

Характер.