Возвращение

     – Реакция растворения импланта в плазме установлена и на такое событие – смерть носителя, независимо от причины.

     – Получается, все эти люди, фактически, все, кто окружал тебя, были зомбированы рабским имплантом? А как же…

     – Правильный вопрос. Все, кроме тебя.

     – Я – единственная, кто знал много, много больше, чем кто-либо еще, и – …?

     – Скажем так, ты продержалась дольше остальных, с кем я работал без этого импланта. Хороший испытательный срок. Показывающий, что сформировался устойчивый симбиоз, что мы оба друг другу нужны. Даже сейчас, когда я раскрыл перед тобой свои козыри – не все, хе-хе-хе, – тебе проще и безопаснее оставаться со мной. У тебя нет опыта работы под прикрытием, и нет мотивации его приобретать. Ты всю жизнь полагалась на свои гипнотические способности. Но теперь этого мало.

     – Ладно. Предположим, что все это так… Давай вернемся к самому началу. Я боюсь, что ты что-то не договариваешь. Почему твои внеземные хозяева оставили тут, на дикой планете, под контролем, извини, тупого варвара, гору ценнейшего оборудования, как будто специально, чтобы ты в нужный момент смог им воспользоваться? Они – идиоты? Или ты держишь за идиотку меня?

     – Во-первых, все «научники» – в той или иной мере – идиоты. У них так мозги устроены. Во-вторых, на эту команду оказывалось двойное давление. С одной стороны, криминальная структура, которая их крышевала. С другой – имперские ищейки, настоящие церберы. А они хотели вести еще и свою игру. Поэтому вынуждены были рисковать. Но, учитывая все эти риски, уже через пять лет я понял, что ждать их возвращения не имеет смысла. А главное, они и представить себе не могли, что я обману их имплант.

     – Кстати, да. Эта часть твоего рассказа тоже не отличается достоверностью.

     – Извини, я мало что могу добавить к тому, что ты уже слышала. Во-первых, сам профессор признавал, что на одном из миллиона носителей имплант может не сработать. Ну а моя версия – из области беллетристики, и ничем ее доказать я не могу. Да, разумно предположить, что имплант рассчитан на изначальную реакцию любого разумного существа – противостоять давлению, защитить свободу своего сознания. И тут появляюсь я, белый и пушистый, кто и не думал сопротивляться порабощению, кто изначально запрограммировал себя на такую же лояльность новым хозяевам, какую выказывал партии и правительству, а дальше – всем своим начальникам. Повторюсь, никаких доказательств представить не могу. Может быть, все было так, а может быть – просто сбой.

     – По крайней мере, я вижу, что ты не врешь сейчас... Теперь расскажи, зачем ты затеял весь этот переворот? Разве нельзя было поставить имплант и дальше по цепочке?

     – Что значит, дальше? Наша страна давно уже не в изоляции. Да, у меня есть, …. то есть, было еще пять тысяч имплантов. И я собирался максимально оптимизировать их применение. Замаскировать новую геополитическую реальность под серию переворотов с последующей «реакцией», восстанавливающей мир и благоденствие. В таких условиях пяти тысяч имплантов, действительно, могло оказаться достаточным, чтобы держать под контролем весь мир. Т.е. наиболее активную его часть.

     – Наполеоновские планы… Но зачем тебе весь мир?

     – Уж всяко не для того, чтобы сидеть на троне и надувать щеки. Моей целью было создание относительно надежной, стабильно работающей работорговой фермы. И тут мы подходим к тактической цели переворота именно в нашей стране. На первом этапе, выполняя заказ «научников», я извел слишком много материала. Количество, как ты знаешь, переходит в качество. Один-два молодых человека, пропавших без вести, это, – просто висяк. Ничего особенного. Но с увеличением их числа уже любой дурак с компьютером, а не только гений-математик, как Живучий, сложит дважды два и пойдет искать воронку, которая засасывает без следа талантливую молодежь.

     – Хорошо. И что теперь? Ни переворота, ни тысяч имплантов.

     – Сотню я перенес на эту базу. Надеюсь, что человек тридцать, из тех, кто должен был зачистить семейку Стерпеховых, останутся в живых. Они начнут зарабатывать для нас деньги. Конечно, будет ротация. Ну, чтобы количество в качество не переходило. Те, кто засветится, с риском привести хвост, поделятся имплантами с новобранцами. И так далее.

     – А куда ты денешь тех, у кого изымешь имплант?

     – Живыми из этой медкапсулы они уже не выйдут. Органы для трансплантации тоже имеют свою ценность, и свой рынок. Все пойдет в дело.

     – И все-таки, мы обречены сидеть в этой дыре безвылазно – и до каких пор?