Возвращение

— Вы и не могли этого требовать, — подал голос Тирриниэль. — Но отнюдь не из-за родственных связей, а лишь потому, что за тремя нашими родами стояли драконы. Хотя бы один из них, если считать, что вы хоть в чем-то правы, а ваши хроники также правдивы и тот дракон действительно пошел против своих.

Глава совета старейшин едва заметно вздрогнул.

— Вы… не вправе говорить о том, чего не видели!

— Я это видел, — тихо сказал Таррэн. — Я вижу это почти каждую ночь. Каждый раз, когда закрываю глаза. И поэтому — знаю, что наше обращение было проведено не с согласия всех Создателей — это было решение одного из них… или двоих, которые провели ритуал единения тайно. И от вас, и от Гнезда… спорить здесь бессмысленно. Что-то доказывать или говорить, что все было иначе, глупо. Если бы это было не так, наши предки не оказались бы в положении изгнанников. Им помогли бы раньше: или вы, услышав просьбу от наших общих Создателей, или же они сами. А поскольку мы оказались никому не нужными, то… полагаю, нет смысла снова озвучивать старые доводы и гадать, почему этого не сделали драконы. И нет смысла выяснять, кто был более виноват — мы, они или вы. Тот, кто нас изменил, по каким-то причинам тоже не помог. Но это — их проблема и их трудности. Тогда как ваша ошибка заключалась в том, что, вынося решение о судьбе измененных драконами эльфов, вы не подумали о том, что со временем они могут измениться еще сильнее. О том, что обида и жажда мести сделают их неуправляемыми. О том, что, не имея понятия, как бороться с собственной ненавистью — а «Огонь жизни» просыпается в первую очередь от сильных эмоций, — ваши братья вернутся. Снова. Поэтому вы не знаете, что многие из них погибли при попытке овладеть даром Создателей. Не знаете, как они сгорали заживо, будучи не в силах сопротивляться его мощи. Не знаете, как это больно, когда по твоим жилам вместо крови течет раскаленная лава. И не знаете, как быстро эта боль умеет сводить с ума.

Таррэн помолчал, обведя потяжелевшим взглядом притихший Совет, и еще тише сказал:

— Вы также не знаете и другого. Когда в нашем роду рождается наследник, на родовом дереве всегда появляется новый росток. Я не помню, кто придумал эту традицию и впервые использовал на ясене магию крови, перенятую нами от Создателей, зато хорошо знаю, что сразу после рождения этот росток еще слаб. Он остается таким до момента первого совершеннолетия — до того дня, как в нас просыпается «Огонь жизни». Как только это происходит, молодой эльф уходит в подземелья Иллаэра — учиться и постигать то, на что у наших предков ушли тысячелетия, то, чего не было у наших предков, и то, что помогло нам сохранить рассудок. Учеников обучают вызывать «Огонь», контролировать его и гасить, когда в нем нет необходимости. «Огонь» — это наш дух, сила, боль, ярость и… долгое время он был нашим проклятием. Тех, кто не сумел им овладеть, настигала мучительная смерть. Те, кто выжил, были обречены всю жизнь провести под гнетом собственной силы, и порой это приводило к безумию. Мы потратили много эпох, чтобы отыскать способ примириться с даром-проклятием драконов. Мы много веков его изучали. Сдерживали. И в конце концов отыскали единственно возможный способ уцелеть, не сходя при этом с ума. — Эльф опустил взгляд на свою правую руку, где сиял крупный изумруд в оскаленной пасти дракона. — Наши родовые перстни во многом похожи, ллеры. В ваших даже есть какая-то сила, и при желании их можно использовать как дополнительный источник… однако нам, чтобы выжить, пришлось пойти еще дальше и изменить саму основу перстней, потому что наши роды, как близкие к правящей ветви, имели свою магию, стихийную. И у тех, кто пробудил в себе «Огонь жизни», именно она чаще всего становилась причиной гибели: «Огонь драконов» не терпит конкуренции. Он вступает в противоборство с обычной магией, усиливая ее или, наоборот, полностью гася. Но при этом он всегда убивает носителя. Именно из-за этого многие наши предки погибли. Поэтому те острова, на которых они провели в вынужденной изоляции целых два столетия, стали называться островами смерти. Уцелела лишь жалкая горстка — тех, у кого магия стихий была настолько мала, что почти не тревожила «Огонь». От нескольких тысяч эльфов за два века осталось всего несколько десятков. И в этих смертях они обвинили вас: совет старейшин и собственного владыку, который когда-то не захотел их выслушать.

Ллер Адоррас побледнел.

— Мы не могли поступить иначе: «Огонь» был слишком опасен! Одна-единственная вспышка могла уничтожить половину материка… и именно это произошло, когда отступники вернулись на Эоллар! Никто не знал, что так получится!