Возвращение

Вечером, когда со службы пришел Иван Алексеевич, и приехала с работы сестра, собрались все вместе и пообщались за чаем с пирожными. Выходные просидели дома. Делать было особенно нечего, поэтому я часто включал радиоприемник в надежде услышать что-нибудь интересное. Еврейская тема по-прежнему занимала центральное место в передаче «Голоса Америки», но ничего нового они не сообщали, разве что сказали о том, что визит советского премьера Косыгина в США прошел безрезультатно. Но этого и так следовало ожидать. Непонятно, зачем Алексей Николаевич вообще туда сейчас полетел. Другие новости тоже были. Так сообщили, что в Советском Союзе на сорок девятом году жизни от острой сердечной недостаточности скончался член союза писателей СССР, видный борец за гражданские права Александр Исаевич Солженицын. К этому сообщению добавлялась пара комментариев, в которых высказывались сомнения в естественных причинах смерти. В выпуске газеты «Правда» за седьмое июля на последней странице я нашел сообщение о еще одной смерти. В Праге на сорок шестом году жизни в результате болезни скончался секретарь ЦК коммунистической партии Чехословакии Александр Дубчек. Что за болезнь вырвала из рядов чехословацких коммунистов их товарища, в газете не сообщили. Мне никто не говорил, как именно использовали мои записи, только пару раз Брежнев и Грушевой обмолвились о Проекте и о масштабах работ. Я прекрасно понимал, что с таким государством, как СССР, которое обладает огромной инерцией, каких-то быстрых изменений ожидать трудно, и результаты реально появятся только через год-два, а то и позже, но в любом случае, как бы ни сработали сотрудники Проекта, разница с тем, что было в мое время, должна быть значительной.

В понедельник я вызвал машину, которая отвезла Черезовых на Казанский вокзал. Они уезжали в Пермь с пересадкой в Ростове-на-Дону. Лететь самолетом Надежда категорически отказалась, она их панически боялась. После этого Виктор вернулся за нами и отвез во ВГИК. Мы прошли в приемную комиссию, где нас сразу же узнали.

— Давайте ваши документы, — сказала молодая женщина с грубоватыми чертами лица. — Присядьте на стулья, я ненадолго отлучусь.

Вернулась она через десять минут с молоденькой девушкой, которая заняла ее место за столом.

— Идите за мной! — сказала она нам и отвела в большую комнату непонятного назначения, которая, как я узнал позже, была актерской студией.

За стоявшим в углу письменным столом сидел почти лысый мужчина лет шестидесяти с усиками, длинным носом и добрыми глазами.

— Здравствуйте, ребята! — поздоровался он. — Хотите у нас учиться? На каком факультете?

— Извините, — обратился я к нему. — Мы можем узнать, с кем говорим?

— Сергей Аполлинариевич Герасимов, — представился он, с интересом уставившись мне в лицо.

— И из-за чего нам такая честь? — спросил я. — Абитуриентов принимает завкафедрой и один из столпов отечественной кинематографии. Вам по-поводу нас звонили?

— Был звонок, — не стал он отрицать. — Из тех, которые я игнорировать не вправе.

— Тогда будет большая просьба о нем забыть и взять у нас документы, как и у всех прочих. Поступить мы хотим на актерский факультет.

— А почему ты так настроен против небольшого послабления, о котором меня, скажем так, попросили?

— Потому что нам у вас учиться, потому что об этом могут узнать другие студенты, потому что я принципиально против протекций. Продолжать?

— А вы что скажете, девушка? Людмила, кажется?

— В этом у нас одно мнение на двоих, — ответила она. — Не думаю, что ваш экзамен будет так уж трудно сдать. Вот не вылететь потом…

— Браво! — сказал он Люсе. — Вы умница. Поступить не так легко, но доучиться до выпуска гораздо труднее, здесь вы правы. Иной раз половина студентов отсеивается, особенно на актерском. Но вас я бы принял и без того звонка, есть у меня такое право, а на вас я уже налюбовался на экране и примерно представляю, на что вы способны. Это хорошо, когда актер обладает такими вокальными данными. У вашего друга они слабее, но вот сценическое мастерство развито хорошо. Если вы действительно хотите учиться на нашем факультете, я могу вас зачислить в свою студию. Поверьте, что экзамен в вашем случае это пустая формальность а, если об этом узнают, все поймут правильно. Не вы одни такие. Так что считайте себя уже зачисленными, приходите первого сентября и постарайтесь заниматься так, чтобы не вылететь из института. Если докажете свою непригодность, вам никакой звонок не поможет, сами не захотите остаться. Договорились?

— Если ваше решение вызвано нашими выступлениями, а не звонком, тогда договорились.

— Тогда расскажи мне анекдот, и можете быть свободными.

— У одного актера спросили, кто сейчас, по его мнению, самый популярный артист? «Нас несколько» – скромно ответил он.

— Жулик! — констатировал мэтр. — Ладно, в следующий раз расскажешь что-нибудь подлиннее. Идите в комиссию к Инне Павловне. Она вернет вам документы и выдаст памятку о том, что вам будет нужно для учебы.

— Поступили, — сказал я маме. — Теперь мы студенты ВГИКа. Приняли без экзамена.