Возвращение

По мере взросления детей их потребности изменились — это было несложно понять. Они больше не заполняли собой все время Софии, не требовали от нее мобилизации всех ее талантов и умения любить. Приехав в Авалон посреди суровой зимы, женщина сделала множество неожиданных открытий. Она поняла, что может полностью посвятить себя детям и внуку, и ее умение любить при этом ничуть не уменьшается, а, наоборот, возрастает, что являлось, по сути, сомнительным благословением. Сердце Софии сжималось от сладкой горечи осознания того, что в это самое время Дэзи и Чарли проводят время со своей новой семьей, О’Доннелами. Женщина испытывала гордость за Макса, стоящего на пороге юности, который сейчас отправился в солнечную Флориду знакомиться с другими членами своей большой семьи.

Ной Шепард оставил на сердце Софии очень болезненную отметину. Если ей и требовалось подтверждение того, что потеря контроля — крайне опасная вещь, то она получила его сполна. Будучи с Ноем, она поддалась страсти и порыву чувств, а теперь ее сердце расплачивалось за это.

София сидела и смотрела в окно своего безликого дома. Прогнозы погоды обещали скорый приход весны, но здесь, в Авалоне, единственным ее вестником являлось превращение снежных сугробов в грязные бесформенные кучи да таяние ледяной корки на озере. Возможно, существовало особое название для превалирующего сейчас цвета неба, но София пребывала в слишком подавленном состоянии, чтобы думать об этом.

С головой погрузившись в воспоминания, она проверила шрам в виде полумесяца на колене, который уже начал бледнеть. Он все еще был заметен, но совсем не болел. Для Софии этот шрам был очень важен.

Так она, по крайней мере, считала. Именно так. Она смогла пережить все трудности, возникающие на ее жизненном пути. И с нынешней ситуацией тоже справится.

Подняв телефонную трубку, София набрала номер Брукса. Он не делал секрета из того, что испытывает к ней определенный интерес, и они часто разговаривали. Женщина пыталась оценить по достоинству его внимание, но не преуспела в этом. Оба они были, однако, слишком хорошо воспитаны, чтобы признать очевидное. Как бы то ни было, они стали друзьями, и София обнаружила, что может говорить с ним абсолютно искренне.

— Мне нужно немного отвлечься, — сообщила она, когда Брукс ответил.

— Могу тебе в этом помочь, — предложил он.

Этот тон невозможно было ни с чем перепутать.

— Ничего такого делать не нужно. Просто… поддержи меня. Мне кажется, я ступила на извилистую тропу. Не то чтобы я жалуюсь. Я и не ожидала, что будет легко.

— Возможно, ты оказалась в неправильном месте, — предположил Брукс. — Переезжай в Нью-Йорк. Там ты сможешь работать в ООН и жить, как цивилизованный человек, в привычном для тебя мире. Тебе отлично известно, что международные суды прекрасно отстаивают права детей. И тем не менее ты будешь жить достаточно близко от своей семьи, чтобы принимать активное участие в их жизни.

— Я уже это проходила, Брукс. Это не одно и то же. Я дала обещание, которое намерена сдержать.

— Отлично. Но ответь мне на один вопрос: твоим детям нужна мученица или мама?

— Я думала, что звоню тебе, чтобы отвлечься.

— Ты звонишь мне, — возразил он, — потому что тебя одолевают сомнения относительно того, правильный ли ты сделала выбор.

Все еще пребывая в беспокойном состоянии, София убрала дом, который совсем не нуждался в уборке, потому что она являлась единственным его обитателем и не слишком его засоряла. Однако она обнаружила, что, стирая пыль с мебели и наводя порядок на кухне, она находит в этом некое успокоение — по крайней мере на несколько минут. Доставая пылесос, женщина наткнулась на одну из любимых игрушек Чарли — ярко раскрашенного клоуна-неваляшку. Играя с ним, малыш всегда смеялся. Вспоминая смех своего внука, София заулыбалась, но тут же ощутила душевное томление. Она задумалась о том, как изменилась бы ее жизнь, появись в ней еще один ребенок. Смогла бы она воспитать его вместе с Ноем? Но желанию ее не суждено было исполниться, поэтому бессмысленно было даже мечтать об этом. Раздосадованная, женщина оттолкнула от себя клоуна, но он конечно же тут же снова принял вертикальное положение. На его физиономии была нарисована глупая улыбка, словно он издевается над ней. София схватила игрушку и спрятала ее в шкаф, затем осмотрела сверкающий чистотой дом. Ей стало жутко от того, как сильно это ее жилище напоминало обезличенную квартиру в Гааге. Возможно…

Раздался телефонный звонок, и София вцепилась в трубку, как утопающий хватается за спасательный круг.

— Мам! — услышала она голос Дэзи.

— Привет, дорогая. Как там Лонг-Айленд? — поинтересовалась София. — Как поживает мой внук?

— Ответ на оба вопроса — великолепно. Знаешь, мам, О’Доннелы оказались очень милыми людьми. У них потрясающий дом в Монтоке. Я рада, что приехала в гости.

— Отлично.

— Но мы скучаем по тебе, — добавила Дэзи, вызвав на лице Софии улыбку.

С тех пор как София перебралась в Авалон, они с дочерью стали лучшими подругами. Наперсницами. Дэзи была мудра не по годам, и София полностью ей доверяла.