Возвращение

— Ладно… — Раджаф сдернул с нее фланелевую одежку, открыл банку, зачерпнул чуток меда и принялся аккуратно размазывать жертве по груди. — Ты знаешь, милая, здесь, в горах, очень мало цветов. Поэтому горные пчелы всегда голодные и оттого очень злые. Когда они сгрызают себе мед, то не оставляют ни капли. Скорее, они даже прихватывают лишнее.

— Проклятье, — дернулся в руках монахов Олег. Он вспомнил, чем различались Раджаф и Аркаим. Аркаим повелевал мертвыми силами, а Раджаф — живыми. Пчелы для него то же самое, что для опытной вязальщицы — ее спицы. Пчелы будут делать все, чего он только пожелает. — Стой, Раджаф! Стой, ты ведь Бодхисатва.

— Да, я помню, — оглянулся колдун. — Я не применяю силу и призываю воздерживаться от этого своих учеников. Я и сейчас, как видишь, не бью ее и не причиняю боли. Пчелы же — твари безмозглые. Что они могут знать о добре и зле?

— Остановись, Раджаф!

— Ничего страшного, — отступил хозяин Шамбалы. — Она не потеряет много крови. Нам ведь нужна только кровь?

— Она будет страдать от боли! Разве ты сможешь это допустить, Бодхисатва?

— Перенесенные муки очистят ее карму, чужеземец. В следующем воплощении она сможет подняться на ступеньку выше. Может даже, станет мужчиной.

— Ты больной маньяк, Раджаф! Вы с братцем оба изрядные уроды!

— Начнем пока с одной груди. А уже потом намажем тебя целиком, моя милая. Ты не бойся. От пчел смертельных ран не бывает. К тому же, если ты умрешь, я тебя воскрешу. Я умею. Ты будешь умирать и воскресать до тех пор, пока не ответишь на все мои вопросы во всех подробностях.

— А-а-а-а… — потихоньку начала завывать Роксалана. — Олег… Оле-е-ег!

— После того, как на тебе не останется ни клочка кожи, милая, он вряд ли станет так же сильно тобой интересоваться, — любезно сообщил колдун.

Мимо Олега пролетела пчела. Одна, другая. Потом сразу три.

— Все! Все, хватит! — со всех сил рванулся ведун. — Все, прекращай. Я скажу, где находится алтарь! Отпусти ее, я все скажу!

— Нет, чужеземец, — отрицательно покачал головой Бодхисатва. — Я хочу, чтобы это сделала она.

— Не-а-а-а… — закрутила головой девушка. По ее груди уже ползало не меньше десяти пчел. — Нет! Не хочу! Не могу! Уберите-е-е! Это в школе, в школе! Это случилось в школе!

— В какой школе? — не понял Раджаф.

— У тебя нету времени на развлечение, колдун! Тебе нужно лететь немедленно, или будет поздно! Убери пчел, и узнаешь то, что важнее женских истерик. Да отпустите вы! — Олег вырвал локти из рук монахов. — Отпустите ее! Убери пчел.

Бодхисатва взмахнул рукой, после чего пчелы вдруг превратились в бабочек и улетели. Кудряшка осела вниз, на камень, и тихонько заплакала.

— Говори.

— Твой брат где-то рядом.

— Ты его видишь?

— Я знаю. Пока я сидел в контейнере, я много думал. Было, знаешь ли, свободное время. И я все пытался понять, как Аркаиму так здорово удавалось нас вычислять? То в Берне, то возле Женевы. А потом до меня дошло. Твой брат ведь никогда и ничего не делает просто так. В замке он сыграл человека чести и передал мне пятьдесят тысяч франков. Теперь я знаю, почему. В этом красивом портфельчике почти наверняка вделан хороший, мощный радиомаяк. Проклятый чародей разбирается в современной технике в сто раз лучше, чем я — в колдовстве. Думаю, Раджаф, если твой брат еще не здесь, то только потому, что у вас плохо с транспортом. Он наверняка уже мчится сюда на всех парах от ближайшего аэропорта.

— Где маяк?

— Внизу, в сумке остался.

Бодхисатва раздумывал всего несколько секунд, потом кивнул:

— Собирайтесь. Вангьял, сообщи Маатану в Казахстан, пусть выдвигаются. Получи в Нарине подтверждение заправки.

Монахи и сам хозяин Шамбалы ушли. Олег присел рядом с девушкой, попытался укрыть ее фланелью. Роксалана резко отпихнула, всхлипнула:

— Зачем ты все это делаешь? Ну, почему ты так со мной поступаешь? Сперва поесть не дал совсем. Теперь эти пчелы. Что, иначе нельзя?

— Ну, что ты говоришь, кудряшка? Разве это я на тебя пчел натравливал? Я ведь как раз закончить не дал.

— Неужели без этого было не обойтись?

— Я сделал все, что…

— Да перестань ты меня накрывать, в самом деле! Просто больной какой-то! Тянет и тянет, тянет и тянет. Видишь же, у меня вся грудь в меде. Тряпка попадет — липкой будет. Потом сама пачкаться начнет. Думать же нужно сперва!

— И чего теперь делать?

— Ну, то и делать.

— Что?

— Да то самое.

— Что, прямо так?

— А как иначе? Что, есть другие идеи?

— О боги, что вы со мной творите! Почему не дали прыгнуть с обрыва?

— Ну!

— С этими колдунами как только не влипнешь…

— Да давай же наконец! Олег, я ведь не кошка, у меня у самой не получится. Давай, пока эти не вернулись.

Середин вздохнул, но никакого другого способа и правда в голову не приходило. Он наклонился к девушке и стал аккуратно слизывать мед с ее холодной, мягкой и сладкой груди.

* * *