Возвращение

– Этот недостаток присущ многим молодым авторам, – вступила в разговор женщина. – Я художественный руководитель дворца пионеров. Надеюсь, что вы у нас в гостях не в последний раз. Если потребуется помощь, обращайтесь в любое время.

– Запомните на будущее, молодые люди, – сказал мужчина с брезгливым выражением лица, – что выступать положено в школьной форме.

– Извините, а кем это положено? – ехидно спросил я. – Это ведь самодеятельность, верно? А школьная форма предназначена только для школы. В самодеятельности может принять участие любой. Что вы скажете о сталеваре, если он выйдет на сцену в брезентовой одежде, со шлемом на голове и исполнит арию Фигаро? Я назову его придурком. Так почему этим должны заниматься мы? Для нас выступление – это праздник, а в праздник и одеваются по-праздничному.

Все, кроме этого типа, рассмеялись, а он покраснел как рак и отвёл глаза. Но я успел заметить их выражение. Зря я связался с этим дерьмом, надо было шаркнуть ножкой и сказать, что в следующий раз непременно…

– Зря ты с ним связался! – сказал мне Валентин, когда шли к машине. – Дрянной человек. Работает в министерстве культуры и теперь при случае постарается сделать тебе гадость. Больших возможностей у него нет, но всё равно… Слышал поговорку про дерьмо? Так это как раз про него. Я с вами не поеду. Сейчас Николай подбросит меня домой, а потом отвезёт вас.

До дома Валентина добрались за десять минут, а потом поехали в городок. Шофёр всю дорогу молчал, да и мы не хотели разговаривать о своих делах при постороннем.

– Вы молодцы, – сказал он, когда съехал с шоссе на бетонку. – Здорово выступили.

– А вы смотрели? – спросил я. – Вас ведь Николаем зовут? А как полностью?

– Николай Иванович, – ответил он. – Смотрел, конечно.

– А где Сергей Александрович? – спросил я.

– Жена у него заболела, так что пока на этой машине я.

Он привёз нас туда же, откуда и забрал, – к моему дому. Мы попрощались и вошли в подъезд.

– Давай пообедаем у нас, а потом я тебя провожу, – предложил я. – Конечно, если тебе не надоели мамины борщи.

– Ладно, – согласилась она. – Твоя мама очень вкусно готовит. Скажи, зачем ты поругался с этим…

– Сглупил, – признался я. – Терпеть не могу таких типов. Ладно, забудь о нём, впредь буду сдержанней.

– Раздевайтесь, мойте руки и за стол, – сказала мама, увидев нас в прихожей. – Хорошо выступили?

– Когда мы выступали плохо? – ответил я. – Глава комиссии сказал, что первое место у нас в кармане. Весной придётся ехать в Москву.

– Правда, что ли? – не поверив мне, спросила мама у вышедшей из ванной Люси. – Он не сочиняет?

– Нам так сказали, – ответила она. – Нас засняли, знать бы, когда покажут.

– Завтра уже десятое, – сказала мама, накладывая нам в борщ сметану, – а послезавтра вам идти в школу. Готовы?

– Понедельник – день тяжёлый, – ответил я, – а при таких перерывах в занятиях он будет убийственным. К хорошему привыкаешь быстро.

– Спасибо, Галина Фёдоровна, – поблагодарила Люся. – Изумительный борщ. Я немного соскучилась по школе. Это у него много занятий, а мне было скучновато. Хороших книг мало, а по телевизору была только одна интересная передача, да и та о нас.

– Надо же! – сказала мама. – Верно говорят, что с кем поведёшься, от того и наберёшься. Раньше я не замечала за тобой склонности к шуткам.

– Надо больше заниматься йогой! – наставительно сказал я. – Хочешь, я покажу тебе десятка три асан?

– Показывай Ольге, – отозвалась Люся. – Она готова выполнять весь день всё, что от тебя исходит, а я не собираюсь долго стоять на голове.

– Зря, разглаживаются морщинки!

– Ах ты!

– Дети, быстро перестали! – сказала мама. – Доедайте первое, а я сейчас наложу второе.

– В меня больше ничего не влезет, – отказался я. – Доем борщ – и всё! Не хватало ещё растолстеть. Лучше накладывай Люсе. Можешь отдать ей и мою порцию.

– Я это припомню, – пообещала подруга. – Я тоже наелась, спасибо.

– Теперь целуй! – сказала она, когда ушли в мою комнату. – И за выступление, и за вторую порцию!

– После борща не буду! – отказался я. – У тебя на губах капуста.

– Ах ты! – она толкнула меня на кровать, а когда я не удержался и сел, навалилась сверху и прильнула к губам.

Память всколыхнулась, и мои руки сами начали её ласкать…

– Теперь поняла, о чём я говорил? – задыхаясь, сказал я. – Люсенька, нельзя же так, я всё-таки не железный и слишком многое помню, чтобы…

– Я поняла, – ответила она. – Но как же было хорошо, пока ты не прекратил. Ждать целых четыре года, да я раньше сойду с ума!

– Потому и говорю, что нужно прекращать. До нашей дружбы ты жила спокойно и не сходила с ума. Правильно делают, что запрещают такую любовь. Что хорошего в том, чтобы хотеть и не мочь? Я теперь буду думать только о тебе, разве что поможет медитация.

– Научи меня медитациям, – попросила она. – Раз ты их выполняешь, значит, они для чего-то нужны?

– Плохо, что я об этом не подумал, – сказал я, поднимаясь с кровати. – Надо будет многому тебя научить. Если нам с тобой вместе жить, это может оказаться полезным. Слушай…

Глава 12