Возвращение

– Понимаешь… – Я попыталась подобрать слова для объяснения. – Вроде два глаза, нос, рот, все как у людей, только кажется, будто и не так. Вот эльфы красивые и одновременно чуждые нам с виду, и восхищают, и будто холодком обдают, а он еще более другой. Смотришь на него, как на океан, на небо, на лес, только разумный, даже поболее чем ты разумный. Ощущаешь разом и живого мужика рядом, и такую силу, что мухой в варенье вязнешь. Надо стараться, чтобы не хлопать восторженно глазами и не быть дурой, каждое слово как истинную святыню не ловить. Думать своей головой сложно. Так что, Гиз, ошибаешься ты, какая я, на фиг, служительница Сил, если при виде одного-разъединого бога едва в осадок не выпала?

– Если настоять на своем в споре с могущественным божеством – значит выпасть в осадок, то ты права, магева, – с нескрываемой иронией и чем-то странно походящим на уважение согласился мужчина.

– Оса, когда бог предстает перед смертным, тот ни двинуться, ни слова молвить не в силах, только внимать может, – почти снисходя к дремучей невежественности, объяснил Лакс, более других осведомленный о моей вопиющей политической и религиозной безграмотности.

– Как же они разговаривают, на дактиле? – в свою очередь удивилась я.

– А зачем? – снова спросил вор. – Для передачи воли есть жрецы или пророки. А чтобы какой-нибудь бог пожелал просто потрепаться со смертным, я такой шутки отродясь не слыхал. Они являются помогать или карать, наверное, люди для богов значат чуть больше букашек.

Лакс говорил спокойно, такое положение вещей не вызывало у парня ни раздражения, ни досады. Не будешь же поливать бранью небо, коль оно вздумало разразиться дождем? Устоявшийся порядок вещей, и только.

– Ну не знаю, – с сомнением протянула я, – мне ваш Гарнаг не показался закинутым высокомерным типом с пальцами врастопырку. Приятный, фактурный такой мужик, усталый малость, саркастичный, что есть, то есть, зато справедливый, это ему по должности положено.

О попытке божества соблазном склонить меня к служению я решила умолчать. Зачем портить Гарнагу репутацию? Кейр о нем такого высокого мнения. Да и Лакс опять ревностью мучиться начнет. Нет уж, пусть эта выходка останется нашей маленькой тайной, как и то, что, надави желтоглазый красавец посильнее, я могла бы и сдаться. Не уверена, а все-таки раньше-то меня боги соблазнять не пробовали.

– Если он снизошел до разговора с тобой, магева, то ты воистину – служительница, – торжественно заключил Кейр, не ведая о моих черных мыслях.

– Ай, да брось, ничья я не служительница, я вообще сама по себе, своя собственная и намереваюсь таковой оставаться. А что Гарнаг ваш со мной словечком перекинуться захотел, так это из-за того, что нездешняя я, башка по-другому устроена, не впадаю в ступор и не падаю ниц пред божественным величием. Ему небось такое в новинку, вот и полюбопытствовал, – снова уперлась я всеми копытами.

– Одно другого не исключает, – не остался в долгу телохранитель, впрочем, спорить больше не стал, замолчал, переваривая откровения насчет бога.

Вполне приличная по сухому лету (в слякоть-то тут и Дэлькор увязнет!) дорога не мешала размышлениям, скорей, напротив, зеленая кайма леса, изредка перемежающегося лугами, вьющаяся вдоль «проезжей части», настраивала на умиротворенно-философский лад. Проезжий и прохожий люд, по cравнению со вчерашним днем попадавшийся все чаще, к нам не приставал, я спокойно глазела по сторонам. По первому впечатлению пейзаж мало отличался от привычной мне средней полосы России, однако, стоило присмотреться повнимательнее, начинали находиться отличия. Березы, дубы, осины, ясени перемежались с незнакомыми мне прежде листовицами и другими чужими деревьями и кустарниками. В траве нет-нет да мелькал, задорно подмигивая, венчик цветка необычной формы или цвета.

Так странно было на душе: я прекрасно сознавала, что нахожусь в другом мире, и в то же время ощущение почти домашнего уюта не покидало душу. Страха не было, не было тревоги, только легкость во всем теле и приятный покой. Все волнения долгих дней, слезы и горечь остались там, за порогом. Рядом насвистывал задорную песенку Лакс. Рыжие волосы парня под нелепой шляпой ерошил ветер, яркие голубые глаза поблескивали весельем и предназначенной одной мне теплотой. Фаль забавлялся игрой в разведчика, носился кометой по окрестным кустам и шуровал в багаже проезжих. Телохранители сохраняли на лицах выражение спокойной сосредоточенности, но мирная дорога наложила едва уловимую тень расслабленности и на их лица. Я поймала взгляд Лакса, он ухмыльнулся и подмигнул мне. Высокий воротник легкой рубашки, как всегда, был поднят, хоть рукава и закатаны до локтей. Там, под тканью, на шее, толстым жгутом вился шрам от петли. Я помрачнела, в сознании, вспыхивая и меняясь, закрутилась череда рун.

– Ты чего, Оса? – встревожился парень и подъехал поближе ко мне.

– Все в норме. – Я моргнула, вернулась к реальности. – Просто чуток задумалась.

– О плохом? – не отставал воспылавший заботой вор.