Возрожденная страсть

Еще через несколько минут он взял ее руку в свою и поцеловал с таким благоговением, что она почувствовала, как жар щиплет глаза.

Придвинувшись ближе к ней на кровати, он провел большим пальцем вокруг ее глаз, носа и рта. По впадинам под щеками.

— Ты вообще спала?

Она пожала плечами:

— Мы смотрели фильм до полуночи, потом она уснула. Я оставила ей записку, что увижусь с ней через пару часов.

Она приподнялась и прислонилась к спинке кровати. Прижав его руку к своей груди, Эни начала говорить:

— Она будет в порядке, Саймон. Всю прошлую неделю я подготавливала ее к этому интервью, и она знает, что журналисты плетут всякую ложь из полуправды.

— Спасибо, — пробормотал Саймон, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее.

— Останься со мной, — сказала она, чувствуя, как он отстраняется. Ощущение темной боли от того, что было раньше, снова облаком сгущалось вокруг него. — С самого утра я чувствую себя не очень хорошо. Если ты уйдешь от меня сейчас…

Эти слова заставили его прийти в себя. Повернувшись к ней так, что его широкая грудь и красивое лицо полностью заполнили ее поле зрения, он сказал:

— Что случилось?

— Наверное, у меня снова анемия. Я скоро пойду к врачу.

Ее сердце дрогнуло от собственной дерзости, но она все же решилась признаться:

— Прямо сейчас все, что мне нужно, — это ты.

— У тебя раньше была анемия?

— Иногда возникала после родов, — ответила она хриплым шепотом.

Он уткнулся носом ей в лопатки и сказал так тихо, что она едва услышала:

— Это последнее, что я хочу сейчас услышать.

Эни моргнула. Морщины беспокойства вокруг его глаз углубились.

— Что? Что ты имеешь ввиду?

Он тяжело вздохнул:

— У меня уже так много проблем. Я не хочу волноваться еще из-за тебя.

Он как будто разговаривал сам с собой, а не с Эни.

— Я способна позаботиться о себе, — заметила она, застыв в его объятиях.

Знал ли он, как неприятно ей было слышать эти слова?

— Я живу с этим уже почти полтора десятилетия, Саймон. Даже с двумя братьями, которые думают, что знают все лучше меня.

Взглянув на нее, он нахмурился.

— Раньше я думал, что ты хрупкая, но я ошибался, — пробормотал он.

— Я могу быть и хрупкой, и жестокой, Саймон. Поверь, одно не отменяет другого.

Он оставил долгий поцелуй на ее губах.

— Я знаю это.

Его правая рука двинулась от ее шеи, погладила грудь, живот, а затем его пальцы коснулись подола ее футболки.

— Это нужно снять.

Эни пробормотала «да». Ей нравилось, когда он становился таким требовательным.

Его требовательность возбуждала ее. Она узнала Саймона таким, каким его больше никто не знал. Потому что с ней он был просто собой. Ему не нужно было быть отцом, горюющим вдовцом или бизнесменом.

Он повернул ее податливое тело так, что она оказалась спиной к его груди — твердой, теплой и мускулистой. Ее попка была плотно прижата к его паху, и она чувствовала, как плоть твердеет. От предвкушения у нее пересохло во рту.

Но Саймон ничего не сделал. Он не сказал ей, что ему нужно быть внутри ее, как обычно. Он поцеловал ее в висок. Она закрыла глаза, желая, чтобы сердцебиение замедлилось.

Может быть, сегодня этот мужчина не хочет секса?

Но она хотела. Она не собиралась спать, пока он не доведет ее до оргазма.

— Саймон?

— Хм? — Его теплое дыхание обожгло ее скулу.

— Ты спишь?

— Не совсем.

Но по его тону было ясно, что меньше всего он хотел говорить.

— Ты спишь, Энжел?

— Нет…

— Скажи мне, что у тебя на уме, милая.

— С тех пор как я проснулась, у меня этот… беспокойный зуд под кожей. Какое-то беспокойство.

Он поцеловал ее обнаженную руку.

— Беспокойство? Как будто грядет что-то плохое?

— Нет, не что-то плохое. Что-то большое, волнующее…

— Что говорит твое астрологическое приложение?

— Что следующий период будет посвящен изменениям, росту и… многому другому. Я думала, что все это уже когда-то читала.

— Ты боишься?

— Немного.

— Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?

Его грубая ладонь обхватила ее обнаженную грудь.

— Я… — Эни выгнулась к нему, умоляя его дать то, что ей нужно.

— Что, Энжел?! — прорычал он.

Эни схватила его за запястье, чтобы остановить его пальцы, и положила руку себе на грудь. Из нее вырвался страстный стон, когда его большой палец погладил набухший темный бутон.

— Я хочу, чтобы ты был внутри меня, — прошептала Эни, вся порозовев. — Как только сможешь.

Приподнявшись на локте, он поцеловал ее в губы.

— Я признаюсь, что пробрался сюда, надеясь, что смогу это сделать. Особенно сейчас, когда у нас не так много свободного времени.

Эни легла на спину и всмотрелась в его лицо.

— Что случилось?

Он играл с прядью ее волос.

— Мира и я собираемся уехать завтра в три часа. Я имею в виду сегодня.

Эни задавалась вопросом, почувствовал ли он, как она вздрогнула. Всегда ли это будет «Мира и я»? Неужели она всегда будет чувствовать себя чужой, когда дело касается их обоих?

Никогда не «Мира и мы» или «ты, я и Мира».

— Когда ты собирался мне сказать? — спросила она, прежде чем успела сдержаться.

— Только что я это сделал.

— Куда ты едешь?