Возроди во мне жизнь

В тот же вечер мы узнали, что в местной цирюльне один из клиентов спросил другого, пойдет ли тот на встречу с генералом Асенсио.

— Да какой он генерал! — отмахнулся тот. — Он был и всегда останется сыном погонщика мулов. Как говорится, из грязи — в князи!

На другой день этот человек не пришел на торжественный обед, который давали в нашу честь деревенские старейшины. Генерал поинтересовался, где он, и выразил сожаление, что он не пришел разделить с нами трапезу. Нам сообщили, что еще утром его зарезал в драке какой-то пьяница.

Несмотря на это печальное происшествие, на праздник явился весь Сакатлан. Танцы и фейерверки продолжались всю ночь. Андрес держался со мной необычайно галантно, как будто я в этом нуждалась, и поблагодарил за то, что я сделала в Куэцалане. Он выглядел счастливым.

Счастливой казалась и его мать, которую я прежде видела всего три раза, и она всегда выглядела угрюмой. Теперь же она смеялась и танцевала до упаду, словно сын вернул ей достоинство и вкус к жизни.

Донья Эрминия была худой женщиной с глубоко посаженными глазами и тяжелой челюстью. У нее были редкие седые волосы, без особых затей забранные в пучок. Она настолько привыкла жить в бедности, что, когда ее сын стал важной шишкой, не захотела ничего менять и не пожелала уезжать из Сакатлана.

Андрес купил для нее дом напротив рынка. Каменный, с балконами, украшенными чугунными решетками, которые бывшие хозяева привезли из Франции. В доме было множество спален — по одной на каждого из ее детей и внуков — непонятно зачем, поскольку донья Эрминия была женщиной замкнутой, и внуки навещали ее редко; я уже не говорю о детях, которые из кожи вон лезли, чтобы сделать карьеру. Андрес любил заезжать в Сакатлан. Он купил для матери этот каменный дом, чтобы та баловала сына, чего не могла себе позволить, когда он был маленьким. Я обычно не сопровождала Андреса в его поездках к матери, чтобы не нарушать идиллию. К тому же мне никогда не нравился Сакатлан: там постоянно лил дождь, и у меня от этого портилось настроение.

Мы не обошли своим вниманием ни один городок. Андрес был первым кандидатом на пост губернатора, который вел такую кампанию. А что еще ему оставалось? Ведь Агирре стал первым кандидатом в президенты, объехавшим всю страну.

Мне нравилась эта кампания. Несмотря на самодурство генерала, тогда мы еще были близки, он еще казался мне нормальным человеком. Я имею в виду, говорил, не отклоняясь от сути, иногда целовал кого-нибудь из дочерей и каждый вечер перед сном расспрашивал меня, правильно ли себя вел, и как я считаю, любит ли его народ, и готова ли я в случае успеха работать вместе с ним, приняв на себя обязанности губернаторши.

По примеру генерала Агирре он проводил бесконечные часы, выслушивая жалобы крестьян. То же самое было и в Тесьютлане, другом городке в горах. Там для него установили помост, перед которым выстроилась вереница индейцев с их нескончаемыми проблемами. У одного не было волов, у другого сосед отхватил кусок земли, что дала ему революция; а если речь шла не о земле, что дала революция, то о детях, которым родители не желают своей судьбы. Каждый рассказывал историю своей жизни, и все требовали от Андреса такого, что под силу одному лишь Богу.

Андрес выдержал эту пытку только один день. На следующее утро, после ванны, он стал проклинать дурацкие привычки генерала Агирре и спросил, не кажется ли мне, что каждый человек имеет право на собственные пристрастия. Я ответила, что он, безусловно, прав. И его речи стали короткими, в Теуакане она длилась всего час. После этого мы отправились купаться на ранчо Эль-Риего, которое славилось своими горячими источниками, и где любил отдыхать генерал Агирре.

Наконец, настал день выборов. Мы с Андресом отправились голосовать. На следующий день во всех газетах красовалась наша фотография, где мы стоим перед урной, держась за руки. Других кандидатов, кроме Андреса, не было, так что выборы прошли вполне мирно, хотя нельзя сказать, что в них приняло участие много людей. В то воскресенье улицы опустели. Утром люди, как всегда, отправились к мессе, а после ее окончания тихонько разошлись по домам. Голосовать пришли рабочие из профсоюза и чиновники, может, еще пара любопытных. Разумеется, в итоге Андрес на совершенно законных основаниях занял губернаторский дворец.

Сейчас мне нередко приходится слышать, что люди в то время просто не знали, что их ждет, а потому палец о палец не ударили, чтобы это предотвратить, но я думаю, что они хотя бы могли попытаться.

Слишком уж эти люди были привязаны к своим домам и имуществу. Они готовы были умереть, но только не подняться плечом к плечу на борьбу с тираном.

Первые время губернаторства прошли для меня в радостном возбуждении. Все для меня было внове. Я подружилась с женами приятелей Андреса. Поскольку Чеко был сыном губернатора, все девочки бегали за ним хвостом. Думаю, генералу было приятно видеть, как мы развлекаемся.