Вознесение черной орхидеи

Так я оказалась обладательницей двух железнодорожных билетов люкс. Почему двух? Отчим, вернее отец (после пикника на природе я его иначе не называла даже в мыслях) не мог допустить нежелательного для меня соседства в замкнутом периметре двухместного купе. Я слегка опешила от суммы, которая равнялась половине цены авиабилета из Симферополя, но испытала прилив нежного тепла, сообразив, что моя любовь к особой романтике поезда и пейзажа за окном, озвученная в разговорах, была принята им к сведению.

Я совру, если скажу, что мне тяжело было расставаться с родными и лучшей подругой, или что я не хотела возвращаться в Харьков. Нет. Я хотела вернуться в этот город, словно он один мог излечить мои притихшие душевные метания, хотя именно там все и случилось. Этот город никогда не был моим, он всегда принадлежал ЕМУ во всех смыслах этого слова. И по праву рождения, и по праву наследия и вседозволенности… во всем! Собираясь покорить первую столицу, большой мегаполис с развитой исторической культурой, я была наивной фантазеркой, чей огонь стремлений так грубо погасили. Хотела ли я этого покорения сейчас так сильно, как тогда, когда впервые спрыгнула с поезда на перрон Южного вокзала? Я впервые не знала, что же будет дальше. Мне хотелось верить, что ничего не изменилось, и прежняя увеселительная колея не позволит мысленно утонуть в хаосе своей потери и измененного сознания. Могла ли я тогда знать, как тяжело это будет, и каким адом станут для меня первые два месяца?

Я буду бояться смотреть в зеркальные витрины бутиков, потому что они будут гипертрофированной копией беспощадных зеркал в моем воображении, и, даже когда попробую задержать взгляд, всегда буду видеть за своей спиной медленно тающую тень. Она станет моим ожившим кошмаром и, как бы ни больно себе в этом будет признаться – спасительным якорем, шаткой опорой, преградой подступающему сумасшествию! Димкин фантом все равно возьмет свое: то, чего не успел по жизни он сам. Я не смогу сопротивляться его хозяйскому вторжению в свои мысли, в свою раскрытую сущность, в свой внутренний мир, который никогда не сможет восстановиться, он обречен стать полигоном для лагерей его экспансии. Я никогда не смогу убедить себя даже в том, что его больше нет в живых! Этого не сможет никто очень долгое время… Я буду ждать. Ловить с одержимостью, сравнимой с недостатком кислорода, любые знаки судьбы, и только чудом смогу не свихнуться. Однажды это закончится – и я бы очень дорого отдала, чтобы финал был ознаменован именно его появлением!

… Ничего этого я еще не знаю. Еду в город, где началась моя устрашающая история, и верю, что в этот раз все будет иначе, я не буду даже вспоминать о нем. Нырну с головой в учебу и беззаботную жизнь студентки-тусовщицы, выберу себе новую жертву (да, в этот раз именно жертву!), выжму из несчастного максимум – может, так удастся отыграться за то, что мне пришлось пережить! Смотрю, как поднимаются и опускаются за окном провода, в сумерках вижу отдаляющиеся огни кораблей в порту, утомленную солнцем степь с островками редких кипарисов, потом – бескрайние поля, спокойное в вечернее время Каховское водохранилище, в котором так ярко отражаются первые звезды. Желание вернуться спорит с желанием скорее приехать в город, который – вашу мать! – я все равно люблю до безумия! То ли в силу особой ауры, то ли как плацдарм для карьерных возможностей (стоп! Не думать о салоне…), а может, просто верю, что смогу, перешагнув через страх, оставить все в прошлом.

Не прошло и полгода, как я стала старше на жизнь.

Я даже засыпаю очень быстро под колыбельные Scillet в телефоне, чтобы открыть глаза с рассветом, за пару часов до прибытия. Что-то меняется прямо здесь и прямо сейчас, атмосфера приближающегося города проникла в кровь, перенастроив реакции на свою ФМ-волну. Эта она направляет мои руки, когда я, воспользовавшись десятиминутной стоянкой поезда, рисую подзабытый хищный smoky, использую стайлер для создания мягких волн на волосах и натягиваю ультракороткие шорты и облегающий топ с воротником под горло, следуя священному правилу – никогда не открывай все сразу!

Изпоезда, вслед за сумкой, меня - почти как принцессу на троне Древнего Египта – выносятсидящей наскрещенных руках двоих встреченных втамбуре попутчиков, и я не могу сдержать смех, увидев сперва ударивший по голове Лекси транспарант с надписью «Юлька, с возвращением!», а потом – их упавшие челюсти. Очаровательно улыбаюсь двум растерянным мужчинам, которые явно хотели предложить свои услуги носильщиков-водителей, и падаю в объятия подруг-одногруппниц.

Похорошевшая Элька, похожая на Клеопатру с ровной линией густой челки и загоревшая до черноты, несмотря на свою чувствительную кожу, Лекси не стесняясь эмоций, поочередно кружат меня по перрону, я даже задеваю ногами прохожих. От их объятий останутся гематомы на ребрах, и к гадалке не ходи!

- Все, вечером в «Аризону», ты купальник прихватила? – щебечет супер-блондинка. – И вообще, я хотела сказать – рано тебе замуж! Особенно, за такого как он!