Вознесение черной орхидеи

Пальцы сжимают лакированную древесину бейсбольного атрибута. Мне настолько больно и пусто, что не кроет больше параллелью с той роковой летней ночью, которая стоила свободы и падения в затяжной ад. Хозяин отдал приказ. Даже у приговоренных к разрыву есть право последнего желания, даже с врагами пьют последний бокал, неистребимая вековая традиция под соусом благородства. Руки дрожат, когда я поднимаю биту. Мне все равно. Что я смогу сделать в такой апатии?..

Вспышка молнии испепеляющим разрядом в сто тысяч вольт длительностью в десятые доли зависшей секунды. Треск громового разряда взрывает повисшую тишину в моем отчаянном крике вместе с ударом по циничному отражению б**дского зеркального полотна – со всей силой вспышки умирающей сущности, до раскаленной боли в запястьях, наугад, без цели разбить отражение и стереть из памяти его взгляд…

Треск расколотого стекла. Разлет отражающей реальности на острые осколки, от хлесткого удара осевших у моих ног, лишь незаметный каркас ячеистой лески не позволил острым кинжалам впиться в мое дрожащее тело в хаотичном фейерверке разрушения. Застывший взгляд, заключенный в бриллиантах мозаичных кусочков разбитого зеркала у моих ног… мне безумно мало! Второй удар простреливает плечо отдачей болезненного излома, обнаженные ноги царапает осколками, которые в этот раз мельче, и их куда больше. Вздрагиваю, словно насквозь прошитая автоматной очередью собственного падения, от грохота рухнувшего оборванного полотна еще относительно цельного зеркала, за которым больше нет портала в бездну, только белоснежная стена с легкими изломами натянутой бесцветной паутины защитного плетения… Я не замечаю ничего. Крик, разрывающий застывшее сердце, сбрасывающий оковы сковавшего льда, боль в суставах от безжалостных ударов по остаткам зеркал, белой стене, плинтусам, возле которых рассыпалась бриллиантами жестокая амальгама.

- Давай… разбей! Уничтожь это! Вырви этот страх из своего сознания! – бита выпадает из моих пальцев от острого болевого прострела в ключицу, не похожего на предыдущий, захлебываюсь в приступе сухих бессвязных рыданий, теряя ориентацию в пространстве. Если я упаду на колени, изрежу все ноги мелкими осколками уничтоженного зеркала.

Теплые ладони накрывают мои дрожащие от напряжения плечи. Сухой шепот с оттенком зеркального страдания затихает на губах, едва достигая моего сознания.

- Ты больше никогда не будешь этого бояться… Ты сама с этим справилась! Моя Юля!

Эти сильные руки держат свое обещание. Они не дают мне упасть в буквальном смысле, удерживая за плечи. В его ладонях столько силы и нежности… В его крови сейчас столько же боли. Как и в моем сердце…

Но кто, б**дь, в этом виноват?!!!

Меня трясет. Зубы выбивают дробь до противного скрежета уязвимой эмали… Я не могу… не хочу… Я больше не позволю ему растопить мой лед после того, как он сам бросил меня замерзать в отражении неумолимого ледника!

Я его уже чувствую… Вот он! Проникает в кровь ледяными иглами пугающего спокойствия. Может, чтобы обрести подобное, нужно пережить боль? Срываю бездушный пластик защитных очков с лица. Они могли защитить от осколков, но не смогли защитить от рыданий, от боли, от зла, которое так легко, играючи, причинил самый близкий человек! Я не хочу, я не могу, я не вынесу больше подобных слез!

Боль в ключице усиливается, когда я резко веду перенапряженными плечами, сбрасывая с них его ладони. Линия согнутого в позе страдания позвоночника скрыла игольчатый узор ледяной изморози, которая постепенно заставила выпрямить осанку. Я смотрю в белую искалеченную стену. Там больше никаких зеркал, но я вижу сейчас отражение его глаз. И мне нет дела до беспокойства, раскаяния, разламывающей боли в двух омутах цвета расколотого изумруда.

- Е**ный садист. Такой же, как и он!

Мне плевать на регламент и путаницу между «ты» и «вы». Я не буду реветь и биться в истерике, воздевая руки к небу в отчаянном крике «как ты мог?». Я вообще больше не буду ничего делать! Дыхание все чаще и тяжелее, жесткая поверхность ламината ощущается кожей, но у меня нет сил подняться с пола. Как и нет ни малейшего желания ни на что. Ни следить за этим регламентом, за уверенными шагами, которые заставляют сердечную мышцу дергаться в такт, подобно ударам разрывающих пуль беспощадного снайпера. Там нет зеркал, там есть что-то другое… Средства «доуничтожения», если зеркала не выполнят своей функции. Мне все равно.

Рожденный из одного сгустка темной энергии конгломерат носителей грозовых разрядов. Беснующийся хаос разрушения микрочастиц, которые в этот раз умирают без фейерверков и прощальных криков, они самоуничтожаются в абсолютной тишине спокойной апатии.