Вознесение черной орхидеи

- Курсовая, - я сказала правду. Вчера Миранда Пристли нейтрально осведомилась, какую именно отрасль бизнеса я выбрала сферой исследования, а я не знала, что ей ответить. Аргумент «у меня осенняя хандра» явно не подходил в силу того, что я сияла ярче новогодней елки от новой зарождающейся влюбленности, и, к тому же, не лучшим способом сказывался на моей деловой хватке, которую деканша всегда подчеркивала с затаенной гордостью за свою лучшую студентку. Пришлось придумать на ходу, что растерялась между модельным агенством, ночным клубом и рекламной компанией.

- Займись этим, - Алекс ласково поцеловал мои губы, забирая послевкусие недавней обиды, – чтобы ничто больше не воровало у нас выходные, когда я закончу свои дела. И помни, что ты можешь звонить мне в любое время и по любому вопросу. Я вряд ли буду спать этой ночью.

- Вы же… - Ревность? Ни фига себе! Я густо покраснела и сильнее вцепилась пальчиками в лацканы его пальто.

- Глупенькая! Я организатор мероприятия на правах владельца клуба. Или ты забыла, что для меня с твоим появлением больше не существует иных женщин? Ты можешь не доверять словам, но неужели ты этого не чувствуешь сама?..

Где ты спала, интуиция? Почему не увидела грохота обвала над пропастью, к которой я бездумно понесусь уже сегодняшней ночью? Или ты с самого начала знала, что вещи могут быть совсем не тем, чем кажутся? Ты офигела от ювелирной работы бренда «Lucca Caratti» в умопомрачительных сережках с сапфирами в окружении россыпи бриллиантов так же, как и я (какой там дома, пришлось отпроситься с пары в туалет, чтобы удовлетворить свое любопытство и оторопеть при виде подарка)? Какого хрена ты спала, даже во благо?.. Твою мать…

Подготовка к костюмированному мероприятию завершилась гораздо раньше, чем он предполагал сам. С тех пор как Штейр стал его помощником, званые вечера в клубе «Devi-ant» приобрели формат раутов под знаком люкс. Гости начнут прибывать только к десяти часам вечера, пока же у Александра оставалось несколько часов свободного времени, чтобы просмотреть прибывшую корреспонденцию, отчет за прошедший месяц, стопку счетов, которые предстоит передать бухгалтерии в понедельник, поговорить по скайпу с сыном, получив его согласие приехать в марте, и позволить себе бокал дорогого коньяка двадцатилетней выдержки.

Расслабиться окончательно не удавалось. Давно с ним не происходило ничего подобного. Уже который день разговор за закрытыми дверями с Бастет лишал его прежней уравновешенности.

…- Поздравляю, она твоя. Ломай ее последнюю фобию, и она перестанет жить прошлым! – Ирина умело скрывала за маской холодного профессионала гордость за проделанную работу.

- Ира, я не просил тебя об этом. Ты должна была помочь ей справиться со стрессом и избавиться от страха, а не укладывать в мою постель! – тогда у него вышло скрыть недовольство под маской расслабленной невозмутимости. – Кроме того, я не понимаю, почему ты перекладываешь эту ответственность на меня.

- Тебе нужен мой ответ? Я могла сделать эту сценическую интерпретацию сама. Но она не даст такого сильного эффекта. Ты сможешь сделать это сам и сразу же ее вытянуть оттуда, перенастроить на новую волну непосредственно по завершении…

Милошина рассказала ему, что примерно стоит сделать.

Никогда еще у него не было такого желания накричать на женщину вне тематического воздействия.

- Ты видишь результат! Я предлагаю его окончательно закрепить!

- Это убьет ее. Ты не перетрудилась, уверена?

- Пока она будет с этим жить, ничего не изменится. Выбор твой. Единственное, если ты готов – не затягивай с этим. Делай как можно скорее. Я не обещаю, что будет легко, но сейчас ее спасение, ее окончательный шанс на выздоровление в твоих руках! Пусть это звучит, как сюжет третьесортной мелодрамы – после этого она перестанет бояться зеркал навсегда. Выбор только твой!

Ответственность за принятие такого решения давила ему на плечи, как никогда прежде. В этот раз он не мог даже посоветоваться с Валерией, которая не позволяла одной лишь интуиции давать экстремальные советы по поводу той или иной ситуации.

Сжимая холодные пальчики своей взволнованной девочки в приемной психотерапевта с мировым именем, он старался не замечать, как разрываются, лопаются с оглушительным треском его крепкие сердечные капилляры, не в состоянии справиться с возложенной на них проблемой выбора. Он никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным на пороге принятия ответственного решения. Спасти ее, воскресить, лишить страха – и вместе с тем, вполне вероятно, потерять навсегда. Имел ли он право протащить эту ранимую малышку на бешеной скорости через самый страшный круг ее персонального ада, даже зная наперед, что после этого никогда больше не покинуть ей оазис рая?..

Проходили дни, а он все еще искал ответ на этот вопрос. Обнимая ее, прижимая к себе, чувствуя спрятанную в глубине боль, которую знал, как искоренить. Другой болью. Такой зеркально похожей и спасительной одновременно.