Вознесение черной орхидеи

Виски? Коньяк? Ликер? Юля, Юля… Ты никогда не была по этой части! Робкая вспышка зажигалки, умирающее пламя, новая скоропалительная жизнь очередной сигарете, дымом в облака, нет, в пережатое мнимым спазмом горло – не хочу, оставь меня, эта чужая навязанная Тьма. Исчезни, умри под каплей никотина! Я не хочу быть такой… Я не хочу быть твоей! Я не одна из вас, этому не быть никогда – кончилось, догорело, просто шипит, истекает конденсатом уставшего сознания… Почему мне некому помочь?!

Отступила даже твоя тень. Наверное, растерялась, задумалась о собственном поведении-давлении… Может, всколыхнулось в ней что-то от тебя прежнего, подобие эмоции, похожей на жалость… Именно поэтому ты меня не останавливаешь. Пальцы набирают номер Александра, словно давят на кнопки сердца, отбивающего сигнал SOS и уставшего колотиться в ускоренном режиме. Эти долгие гудки звучат мольбой отчаявшейся надежды на такое желанное соединение. Я не могу сформулировать свою боль в слова, в связки-предложения, в осмысленную речь – я просто знаю, что ты меня поймешь, даже если я буду молчать и дышать в трубку, подобно смущенной школьнице!

- Она сошла с ума! Ее нельзя подпускать к людям… Она… Она зло в чистом виде! Я не такая! – мои слова прерваны рыданиями. А он не задает лишних вопросов, и даже не пытается успокоить по телефону. Он вообще никогда не делает того, что лишено всякого смысла… Сухое «держись, скоро буду», моментальный упадок сил, настойка пустырника дрожащей рукой, и – залпом, словно пятизвездочный коньяк, вряд ли успокоит, но даст сил хотя бы умыться и переодеться… Не думать, зачем потянулась к нему в немой мольбе на спасение. Не анализировать, не искать подтекста! Обнаженное сознание не захлопнуло створки, еще не время прикасаться к его оголенным нейронам, дать время, пусть затянется тонкой кожицей, для начала достаточно хотя бы этого!

Он вошел в квартиру уверенным шагом хозяина положения. Я уже не плакала, ценой невероятных усилий удалось взять себя в руки и даже принять расслабляющий душ. У меня не было сил упасть в его объятия со сдавленными всхлипами, как и изложить всю суть своих переживаний – только отойти в сторону, наблюдая, как уверенно он снимает свои туфли, присев на одно колено, словно перед решающим прыжком, как выпрямляется с грацией осторожного хищника, вызвав у меня непроизвольный спазм гортани и желание смочить пересохшее горло.

А я просто не сопротивляюсь пока еще слабым вспышкам в районе солнечного сплетения, удлиняя между нами дистанцию, затираю ластиком набросок картины: я прижимаюсь к его сильной груди и просто выстреливаю по всем направлениям шрапнелью боли сегодняшнего открытия – пусть остановит одним движением вытянутой ладони, если какая срикошетит, пусть падают сплющенными гильзами у наших ног и никогда больше не возвращаются. Вместо этого дезертирую в комнату, переключаю каналы телевизора, испытывая неловкость и отчасти сожаление – не стоило поддаваться этому порыву, надо было подождать, пока подействует успокоительное. В первый раз, что ли, мне справляться с ударами судьбы в одиночку?

- У тебя пустой холодильник. Чем ты питаешься? Прекращай играть со своим здоровьем.

В его руках бутылка вина и два высоких бокала. Александр даже на кухне хозяин положения. Спорить, возражать, оправдываться нет никаких сил, только наблюдать, как ловко он извлекает пробку и разливает вино солнечного янтарного цвета по бокалам. Кажется, то самое вино, от которого я пришла в восторг в ресторане. Приказываю внутренней дрожи исчезнуть и перестать меня мучить, пока он расставляет на столике тарелки с виноградом и кокосовыми шариками «рафаелло».

- Рассказывай, Юля. – Радуюсь бокалу как возможности чем-то занять свои дрожащие руки. – Прости, я не должен был оставлять тебя одну. Мне надо было предвидеть, что это может так закончиться.

Вкусовые рецепторы оживают под прохладой полусладкого эликсира, выстреливают в мозг слабыми пока искрами удовольствия… Я выпиваю его до дна, пока Александр терпеливо ждет. Мне есть, что ему рассказать, не срываясь на крики и слезы с проклятиями, его уверенность непостижимым образом передается мне. И когда я заканчиваю, с изумлением ловлю холод его пронзительного взгляда. Мне кажется, он в бешенстве, и я понимаю, что не могли они быть в сговоре. Он всегда умеет скрывать эмоции, но сейчас явно не тот случай…

- Это недопустимо. – Фаланги пальцев добела сжимаются на высоком бокале, губы сомкнуты в плотную линию безжалостного главы мафии. Кажется, вздрагиваю и вжимаюсь в спинку дивана, который раз за день. Каналы эмпатии доверчиво распахнуты, и его ярость режет по их туннельным стенкам. Да я умру от разрыва сердца, если хоть раз подобное состояние этого мужчины будет направлено на меня! – Хорошо, что ты мне рассказала. В этот раз она зашла слишком далеко. Я ручаюсь, что вы закончите терапию за последний сеанс, и ты забудешь об этом.

- Она сказала, само не пройдет. Пока… - почему я не могу поднять взгляд выше пола? – Пока я снова это не… не попробую…