Возмущение Ислама

Я рассказал ей все мои страданья, —
Как я терзался, как сошел с ума.
И как Свободы гордое восстанье
Вернуло ум, и как распалась тьма;
И по щекам ее струились слезы,
Вслед мыслям быстрым, что питали их;
Так солнце, победив в горах морозы,
Струит потоки с высей снеговых;
Я кончил, воцарилося молчанье,
И начала она повествованье.

3

Необычаен был ее рассказ,
В нем точно память многих душ сплеталась.
И хоть в уме огонь тех дней не гас,
Она почти в их правде сомневалась.
Так много было сказочного в них.
В тот страшный день она не проронила
Слезы, была тверда в мечтах своих.
Душевная в ней не слабела сила,
Когда рабы ее, чрез Океан,
Перевезли к пределу новых стран.

4

И вот она раба, кругом рабыни
Тирана, низких полного страстей.
Они могли смеяться в той пустыне,
Был устремлен к иному дух у ней,
К высокому; она была спокойна,
Хотя грустна, и как-то в грустный час
Она под звуки лютни пела стройно,
Как пел бы дух, когда восторг погас;
Тиран ее услышал — на мгновенье
Своей души забыл он оскверненье.

5

И увидав, как вся она нежна,
Смягчил он дух, где было все сурово,
На миг вкусил чудесного он сна;
Когда ж в сокрытость своего алькова
Ту жертву он, что билася, стеня,
Велел ввести, и все ее терзанья,
Слова и взгляды, полные огня,
Не оказали на него влиянья, —
Пред ней, что в пытке билась, не любя,
Проснулся зверь, властитель, раб себя.

6

Она узнала гнусное мученье,
Прикосновенье нежеланных губ,
Кошмар, в котором грубость наслажденья
Терзает безучастный полутруп;
Та ночь была ночь ужаса и страха,
В ее душе зажегся свет такой,
Что лишь душе, стряхнувшей бремя праха,
Бросает луч свой пламень огневой;
Тиран, ее увидев исступленье,
Бежал, исполнен страха и смущенья.

7

Ее безумье было точно луч,
Прорвавший темноту души глубокой,
Ее порыв настолько был могуч,
Такою возмущенной, светлоокой
Была в негодовании она,
Что захватило всех ее волненье:
В водоворот попавши так, волна
Не может не испытывать вращенья,
Рабы прониклись жалостью; они
Горели, как подземные огни.

8

Бояться стал Тиран за трон свой пышный,
И ночью к ней послал он двух рабов:
Один был евнух, с поступью неслышной,
Не человек, орудье царских слов,
Уродливый, ползучий, весь согбенный;
Другой был с детства от отравы нем,
Все в нем навеки тайной было пленной,
Внимал он молча повеленьям всем,
Он был пловец-ныряльщик, тощий, длинный,
Как бы взращен волной морей пустынной.

9