Возможно (СИ)

И хоть алхимик догадывался о целях, которые преследовал Жадность (точно так же, как и все остальные участники этого масштабного действия), он предпочёл оставить всё на своих местах. Вряд ли гомункул решиться на активные действия раньше, чем его союзники отойдут в мир иной, чтобы не подвергать опасности ни себя самого, ни своих драгоценных химер.

А мёртвым как-то всё равно.

Поэтому Эдвард мог позволить себе наслаждаться спокойным существованием в кругу тех, кто был неотъемлемой частью его надломленной души. Правда, если не учитывать того, что он до сих пор пытался найти в алхимии способ воскресить свою учительницу. Или хотя бы создать тело для неё и отыскать где-нибудь её давно потерянную душу.

Но на этот раз Хоэнхайм отказался ему помогать. Он ничего толком не объяснил, просто сказал, чтобы его сын на него не надеялся. И поэтому их больше ничего не связывало, если не учитывать того, что они жили в соседних домах.

Последний житель Ксеркса тоже решил «спрятаться» в Ризенбурге и снова вернулся в дом Патрисии, из которого ушёл давным-давно. А не-Стальной решил перебраться к своей супруге, чтобы ему никто не мог мешать безуспешно искать способы вернуть Изуми.

— Эд, ты меня слышишь? — громко выкрикнула Винри, желая привлечь к себе внимание мужа.

— Да иду я! — недовольно отозвался алхимик. — Только успокойся.

Мужчина совсем недавно узнал, что именно имела ввиду Пинако, когда говорила, что «беременность бьёт по разуму женщины». И он жалел только об одном: что бабуля не предупредила, насколько всё будет плохо.

Сейчас бывшая Рокбелл носила под сердцем первенца.

***

С каждым новым прожитым годом Лиза всё отчётливее понимала, что ей очень не хватает Роя. С ним было намного легче. Когда он находился совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, женщина чувствовала, что у неё есть силы продолжать жить даже после Ишвара и что умирать ей пока рано.

Но вот когда Кимбли кинул под ноги бездыханное тело Огненного… Что-то в груди неприятно защемило, а сердце пропустило пару ударов. Снайпер почувствовала, что какая-то часть её самой умерла вместе с мужчиной в тот момент.

Тогда ещё лейтенанту ужасно хотелось полезть в петлю, чтобы больше не чувствовать той боли, которая убивала изнутри каждую чёртову секунду. Да и данное некогда обещание Мустангу не позволяло нормально дышать, стальной хваткой сжимая лёгкие.

Она же клялась, что уйдёт вслед за ним…

Клялась так, как не делала этого никогда раньше. Ради такого человека, как Рой, было совершенно не страшно покончить с собой. И если бы не поддержка Жана, Фармана, Фьюри и остальных, то они бы следующими справляли именно её похороны.

А так Хоукай продолжала просыпаться каждый день, не в силах прекратить своё жалкое существование, которое потеряло всякие краски и смысл после кончины дорогого ей человека, который так и не сумел получить столь желанный статус фюрера.

Но помимо всего этого у неё был ребёнок от него. Женщина прекрасно понимала, что это слабое существо, которое не может даже самостоятельно дышать без неё, ни в чём не виновато. Ни в том, что Отец создал Аместрис, чтобы подчинить себе «Бога», ни в смерти своего родителя, ни в чём-то ещё.

И наказывать его за всё это было бы просто не разумно. Он же ничего толком не сделал, а был простой жертвой обстоятельств. Никто же не спрашивал у ребёнка, хочет ли он родиться у таких людей и в такое неспокойное время.

Поэтому Лиза из последних сил держалась и продолжала жить. Откинув любую мысль о том, что у неё может быть счастье с каким-то другим мужчиной, кроме Роя, она полностью сконцентрировалась на дочери, которую нужно поставить на ноги.

Может, хоть у неё всё будет хорошо.

А после повышения и перевода в Централ, которые ей любезно организовала Оливия, занявшая место покойного Брэдли, женщина поняла, что людей, на которых можно положиться, гораздо больше, чем она думала.

И пусть это было неправильно — использовать высшие чины армии в личных целях, — иначе Хоукай не могла поступить. Если бы не помощь Армстронг, то вряд ли бы она справилась с навалившимися на неё в один миг проблемами.

В свою очередь, снайпер отплатила новому фюреру верной службой и новой клятвой: что она никогда не пойдёт против Аместриса и его главы в частности. Как сказал бы покойный Мустанг: это был равноценный обмен.

А ещё в благодарность за услугу Лиза позволила себе закрыть глаза на отношения Оливии и Зольфа, которые бы она ни за что не одобрила раньше. И спустя четыре долгих года она даже немного смирилась с тем, что теперь Кимбли не является отступником и врагом всей страны.

Время никогда не лечит, но иногда приносит понимание.

***

Линг на протяжении всей своей жизни получал истинную свободу только с наступлением ночи, и сейчас, после возглавления Ксинга, ничего не изменилось. Хотя он давно перестал надеяться на что-нибудь хорошее.

В Империи практически с самого её основания шла борьба за власть между кланами, поэтому всем приходилось учиться выживанию. А человеку, занявшего трон, приходилось сложнее всего, ведь врагов сразу после коронации становилось в разы больше.