Возможно (СИ)

И эта дилемма, которая образовалась из-за конфликта желаний и возможностей, разрывала не-Стального на части. И размышления ему не помогали, даже наоборот — всё усложняли.

— Если тебе понадобится помощь, обратись к брату и другим.

— Хорошо. А ты не смей умирать!

Эдвард не желал терять дорогих ему людей. Пусть Хоэнхайм закончит всё, и вернётся домой живым. Тогда все будут счастливы.

— Обещаю.

Теперь Элрик был уверен, что когда они оба завершат свои дела, то всё непременно вернётся на свои места.

***

Ласт размеренным шагом покинула убежище Отца, не боясь, что её могут заметить. Людей здесь быть не должно. Выход находился в удачном месте. А если кто-то и забредёт сюда, то гомункул не позволит ему уйти живым.

Уже ставшим привычным движением Похоть откидывает тёмную прядь волос назад и глубоко вдыхает тёплый воздух.

Хоть Отец и отправил её в Лиор чтобы начать приготовления, мысли Ласт всё равно были не там. Она не могла — да и не очень хотела — сконцентрироваться на задании.

Грид… С тех пор, как Похоть узнала, что её собрат был замечен на границе с Аэруго, девушку не покидало желание найти этого гомункула и расправиться с ним.

Жадность слишком много знает, он слишком много может, и это делает его невероятно опасным для Отца и остальных гомункулов.

Но в то же время Грид не настолько глуп, чтобы напасть на них в открытую. Он будет либо тихо сидеть и стараться получить как можно больше всего там, где он сейчас, либо накапливать силы, чтобы в один прекрасный день атаковать того, кто его создал.

Хотя, скорее всего, он будет делать и то, и другое одновременно. Жадность-то не сможет упустить ни одного из этого.

Похоть шумно вздыхает и укоризненно качает головой, хоть и знает, что её никто не увидит.

Было бы намного спокойнее и проще, если бы Грид сто лет назад не сбежал, а остался с Отцом. Тогда бы работа продвигалась намного быстрее. Но нет же! Ему захотелось абсолютно всего, без преувеличения.

«От тебя одни проблемы, Грид», — говорит сама себе Ласт.

Похоть прекрасно знает, что если она встретится с Жадностью, то разговора у них точно не получится. Они наверняка начнут сражаться. Уж слишком сильно Грид и Ласт ненавидят друг друга. Это у них в крови. Это — их природа.

========== Глава 5. Готовность не сдаваться ==========

Как только за Хоэнхаймом закрылась дверь, Эдвард, сильнее сжав в руке философский камень, побежал наверх, в кабинет отца. Сердце билось словно бешенное; кровь стучала в ушах, но Элрик не обращал на это внимания, полностью сконцентрировавшись на своей, бесспорно, важной цели.

Сейчас Эдвард просто обязан повторить все основные алхимические формулы, чтобы иметь возможность сражаться. А что битв в ближайшие несколько лет не избежать, мальчик был уверен.

В реальности Элрик не открывал Врата во время неудачной попытки воскресить мать и не прикасался к Истине, как было в его сне, поэтому он не может использовать алхимию, просто сложив вместе ладони. Пожалуй, это был единственный минус во всем этом. Хотя мальчик не был готов заплатить входную плату.

На мгновение у Эдварда появляется идея о том, что можно заплатить за открытие Врат частью философского камня, но он сразу же отогнал от себя эти мысли. Он просто не сможет так поступить. Для мальчика это просто невообразимо — воспользоваться чужими жизнями ради такого.

Но внезапно Элрик вспомнил слова Энви из его сна: «Тело и разум каждого из них — душ, из которых создан его камень — давно разделили судьбу Ксеркса. Им не во что возвращаться, они даже свой прежний облик забыли. Теперь это просто источник энергии*».

Тогда Эдвард с огромным трудом согласился с Завистью и, не прекращая бороться с самим собой, открыл Врата, заплатив за это несколькими душами из философского камня гомункула. Это ещё долго не давало ему нормально жить. Во сне, конечно же.

И сейчас Элрика мучила мысль о том, что то же самое произошло и с теми душами, которые использовали для создания философского камня. Ведь Эдвард не знает, сколько времени у отца был этот предмет. И, скорее всего, этим душам уже некуда возвращаться, ведь их тела давно исчезли.

Но мальчику всё равно было страшно. Он не мог просто так взять, и убить — иначе он не мог это назвать — этих несчастных людей. Он просто не имел на это права. И простая отговорка для многих алхимиков вроде «они уже давно мертвы» не действовала на ребёнка. Ведь если от этих людей остались души, значит, они всё ещё живы.

Единственное, что он действительно может сейчас сделать и не чувствовать угрызений совести, так это полностью уйти в книги. Это единственная возможность получить хотя бы необходимый минимум знаний, которые ему наверняка понадобятся. А использовать философский камень он всегда успеет.

Забежав в кабинет Хоэнхайма, Эдвард оглянулся, не пропуская ни единого предмета. Это было чем-то жизненно необходимым для мальчика. Он не мог это объяснить. Ему просто это было нужно.